Он положил ее на кровать.
— Расскажу утром, — отмахнулся он и принялся расстегивать рубашку.
— Я не могу ждать до утра, — она резко села, сердито глядя на него.
Он стянул рубашку, остался в джинсах, сел рядом с ней и глубоко вздохнул.
— Я всегда знал, что ты сильная женщина, Сильвия Найт. Слабый мужчина был бы неподходящим, чтобы иметь дело с тобой. Слава Богу, что я не такой.
— Ты собираешься рассказать мне, что вы сделали с детьми?
— Догадываюсь, что мне придется во всем признаться, если хочу поспать сегодня, — он кивнул головой в сторону соседней квартиры, — Ник вернул детей матери. И строго предупредил ее о том, что нельзя оставлять детей без присмотра. Если она будет по-прежнему небрежно выполнять свои обязанности, то к ней будут приняты строгие меры. В полицейском участке Ник до смерти напугал детишек. Было все сделано неофициально. Ты же не настаивала на наказании. Но все-таки их сфотографировали, сняли отпечатки пальцев и ненадолго поместили в камеру. Они посидели там немножко. И Ник отвез их домой.
— Теперь все кончено?
— Да, если они опять не надумают вломиться в квартиру.
— Сначала я засомневалась, правильно ли ты повел себя в данной ситуации. Но потом поняла: ты точно знаешь, что нужно делать. Ты когда-то и сам был в подобном положении.
Он взял ее за руку.
— Вся сложность в том, что, если имеешь дело с умной женщиной, необходимо опережать ее хотя бы на один шаг.
— Мои родители прожили долгую жизнь бок о бок. Но такое очень редко случается.
— Если так будет у нас с тобой, я буду молиться Богу всю оставшуюся жизнь. Так?
— Я не слишком много знаю о тебе, Джон. Но и не ставлю ультиматума. Ты можешь рассказать мне, что произошло, почему ты расстался с Мэринерами. А можешь не рассказывать. Я не настаиваю. Не настаиваю на том, чтобы досконально знать твое прошлое. Но хочу попытаться понять.
Он долго и пристально смотрел на ее хрупкую руку, которая лежала у него на ладони. Потом оперся на спинку кровати.
— Дафф был тем полицейским, который выдернул меня с улицы. Он действительно арестовал меня и пропустил через мельницу в полицейском участке. Подержал меня около суток в камере с пьяницами и парочкой довольно жестоких парней. У меня было достаточно времени, чтобы насладиться этой «приятной» компанией и почувствовать «восторг» от пребывания в камере. Затем он показал мне другую жизнь. Он привез меня к себе домой. Марта вручила мне кусок мыла с наставлением смыть с себя всю уличную грязь. Но чтобы смыть уличную грязь не с кожи, а с души, потребовалось гораздо больше времени. Я остался жить у них и вернулся в школу.
— А где были твои родители?
— Я жил у дядюшки с тех пор, как мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было восемь лет. Дядюшка считал, что очень заботлив, оставляя ежедневно на кухонном буфете пару долларов. На этом его заботы обо мне заканчивались. Я связался с дурной компанией. И, очевидно, сейчас был бы либо мертв, либо сидел в тюрьме.
— Если бы не Дафф Мэринер.
Джон кивнул.
— Я ему многим обязан. И расплатился за все хорошее тем, что не уберег от смерти его сына.
Он напрягся, крепко сжал ее руку.
— Может быть, ты расскажешь мне, что случилось.
— Черт возьми, Сильвия! — закричал он, выпустил ее руку и вскочил с кровати. — Я не могу даже думать о той ночи?
Он отошел к окну, стал пристально смотреть вдаль на залитый яркими огнями город. Сильвия молчала, не зная, стоит ли сейчас подходить к нему. Джон всунул руки в задние карманы джинсов, заговорил, не оборачиваясь, не глядя на нее:
— Пол — единственный сын Мэринеров. Он с детства наслушался рассказов о доблестной карьере отца и тоже решил стать офицером полиции. Закончил полицейскую академию. И был назначен ко мне в напарники. Думаю, что об этом похлопотал Дафф. Пол был зеленым новобранцем. Мышечной массы у него оказалось больше, чем здравого смысла. Однажды ночью мы получили сообщение об ограблении универсального магазина. Мы задержали преступников. И уже надевали на них наручники, когда один ударил Пола ножом в спину. Он плохо обыскал парня, а тот припрятал нож. Все было кончено в несколько секунд. Черт возьми, я не мог ему помешать!
«И всю оставшуюся жизнь будешь корить себя», — подумала Сильвия.
— Скажи, а скольких грабителей обыскал ты?
— Троих, — он повернулся к ней, слабо улыбнулся, — ты — неплохой защитник, Сильвия. Но я за него отвечал.
Она выскользнула из-под одеяла, подошла, встала рядом.
— Он сам обязан отвечать за себя, Джон. Что это за полицейский, если за него должен отвечать напарник, а заодно выполнять его и свою работу?