Мысленно пожелал ей удачи и поднялся со своего места. Мне пора перемещаться. Не нравятся мне эти переходы, но Овеон так просто дергать не станет.
Я направился к дверям, вполуха слушая, как идут торги. Стоимость живого товара уже поднялась до пятиста золотых. Рыжая понравилась покупателям, поэтому они бойко предлагали ставки, выкрикивая со своих мест. Особенно усердствовал тот самый узкоглазый здоровяк, мимо которого я как раз проходил.
— Давненько у меня рыжей не было, — он с гадким смешком обращался к своему соседу, — они знаешь какие? Ух! Огонь! Сопротивляются, царапаются, но как волосы на кулак намотаешь, да носом в койку уткнешь, так и затихают.
Пффффф…
Вот поэтому я и не люблю Кемар. Плохое место. Мало того, что твари из Запределья в наш мир лезут, так еще и среди местного населения полно сволочей.
Жалко девчонку, но не до нее сейчас. У меня дела есть поважнее, чем возиться с рыжим найденышем.
В два шага преодолел расстояние до двери и уже потянулся к ручке, как снова услышал сальный голос узкоглазого, перебивающего предыдущую ставку.
— Семьсот.
Взялся за ручку и раздраженно дернул дверь на себя.
— Семьсот пятьдесят, — раздалось в другого конца зала.
— Восемьсот! — снова прогремел любитель наматывать чужие волосы на кулак.
Я остановился, прикрыл глаза, пытаясь совладать с непонятными порывами.
— Девятьсот!
Запястья жгло так, будто к ним приложили раскаленную подкову. Надо идти. Один шаг. Переступить через порог, закрыть за собой дверь. Переместиться. Все просто.
— Тысяча!
Да, чтоб тебя!
Против воли обернулся. Девчонка рыдала вовсю, а вокруг как коршуны вились торгаши. Ее бабка жадным взглядом с одного на другого перебегала и так искренне радовалась каждой новой ставке, что меня затошнило от отвращения.
Боль в руках пульсировала, нарастая с каждым мигом, а я не мог уйти. Просто не мог. Возможно, я потом пожалею об этом, но сейчас мне плевать на последствия:
— Полторы тысячи!
Узкоглазый крякнул и недовольно обернулся в мою сторону. Я проигнорировал его взгляд, только кулаки сильнее в карманах сжал, удерживая вторую сущность, которая была готова устроить кровавую расправу.
— Тысяча шестьсот, — он все-таки перебил мою ставку.
— Две! — я злился все сильнее. Браслеты полыхали так, что казалось, еще пара минут и прожгут плоть до самого мяса.
Он снова на меня обернулся, в этот раз окатив весьма ощутимой угрозой.
— Две сто, — снова поднял ставку. Остальные уже молчали и не совались. Не всякий готов отдать за простую девку гору золотых, будь она хоть трижды рыжая.
— Три, — произнес хладнокровно, не обращая внимания ни на ропот, пронесшийся среди покупателей, ни на ужас в глазах невольницы.
Вся выдержка уходила на то, чтобы не обратиться. Боевая сущность реагировала на браслеты, тянулась за ними, рвалась на волю, в бой.
У Барьера явно были проблемы, а я теряю здесь время впустую!
— Кто предложит больше? Посмотрите на товар? Ладная, красивая, волосы — как огонь, кожа — как нежнейший шелк.
— Пять, если закончишь этот балаган прямо сейчас, — с трудом удалось сдержать рычание. Аукционер притих и обменялся взглядом со старухой, та в ответ быстро закивала и нервно потерла руки, готовясь получить большой куш.
— Продано за пять тысяч господину в последнем ряду.
Ну, наконец-то!
— Подтвердите, пожалуйста, свою платежеспособность.
Да без проблем. Достал из кармана свеже наколдованный мешок с золотом и спустился вниз, туда, где стояла рыжая с родственниками и аукционер.
Деньги я отдал прямо в руки заботливой бабуле, которая так здорово пристроила свою внучку. Та вцепилась в мешок толстыми пальцами, путаясь и дрожа от нетерпения развязала веревочку и заглянула внутрь.
— Золото! — запустила туда пятерню и достала целую пригоршню монет. Ее лицо потеряло осмысленное выражение, в глазах не осталось ничего кроме лихорадочного блеска. — много золота!
— Давайте проверим! — аукционер был не так легковерен, поэтому не поленился приложить к мешочку счетный амулет, — все правильно, пять тысяч золотых. Можете забирать товар.
Товар беззвучно рыдал.
Вот бедняга. Представляю, что там у нее внутри творится. Только утешать мне ее некогда. Если я сейчас же не явлюсь к Барьеру, меня вывернет прямо здесь.