Андрей шел мимо Кунсткамеры с отрешенным взглядом и широкой улыбкой на лице. Авария, по всей видимости, была где-то далеко. Со стороны биржи на набережную здесь вливался второй поток машин, и движения не было абсолютно никакого. Навстречу Андрею прошла шумная группа туристов, которые громко и весело что-то обсуждали, пытаясь доесть стремительно плавящееся мороженое еще до его перехода в жидкое состояние. Андрей их не заметил. Он стоял на верхней платформе Эйфелевой башни, глядя на бескрайний лабиринт парижских улиц и отражение мерцающих огней города в Сене. Одной рукой он обнимал Алину за плечи, а в другой сжимал в кармане коробочку с кольцом, готовясь к главной минуте этого путешествия.
Андрей перешел через улицу у памятника Ломоносову и, опять вернувшись в реальность, посмотрел на автобусную остановку у здания востфака. Четыре года назад здесь все началось. Тут сердце его екнуло, похолодело, застыло и застучало отбойным молотком по вискам. Все тело покрылось потом, но на этот раз холодным. Андрей побежал. Рядом со входом на востфак плотным кольцом стояла толпа людей. За ней он разглядел беззвучные огни машин «скорой помощи» и полиции.
Андрей отшвырнул лилии на землю и начал пробиваться через толпу. Большая часть дороги была оцеплена, а встречная полоса попеременно пропускала машины в обе стороны. Железный каркас остановки был смят и наполовину вырван из земли. Повсюду валялись обломки машин и куски выбитых стекол. На смятых кустах лежал перевернутый «хаммер», вернее то, что от него осталось. Посреди дороги на боку покоилась опрокинутая маршрутка, которая в предсмертной агонии обнимала разбитую легковушку. Перед самым входом на факультет, опираясь на погнутую остановку, стоял помятый автобус.
Андрей пробился через толпу к полицейскому заграждению, где молодой лейтенант тщетно пытался убедить народ разойтись. Чуть поодаль корреспондент разговаривал с испуганной, но целой и невредимой студенткой.
– У нас пара раньше закончилась, я с подружками потом задержалась еще немного. Потом только дверь на улицу успела открыть, летит этот огромный джип по встречке и прямо в автобус….
Андрей взглянул за заграждение. Тротуар был забрызган кровью, медики спешно грузили в машины «скорой помощи» пострадавших. Пожилой мужчина на носилках жалобно стонал. Молодая девушка с ярко-красными пятнами чужой крови на белой блузке громко плакала, прислонившись спиной к живой изгороди. Вдали послышалась сирена «скорой помощи», спешившей к месту трагедии. Рук на всех явно не хватало.
Многим помогать было уже поздно. Тела были сложены в стройную линию рядом с дорогой. Алина. Дыхание Андрея участилось. Он подбежал к ее телу, с прерывистым хрипом медленно опустился на колени и взял ее за руку. Черный браслет, который она всегда носила не снимая, расстегнулся и бессильно упал на тротуар. Застежка погнулась. Андрей машинально поднял его и спрятал к себе в карман.
В глазах у Андрея потемнело. Издалека донеслись странно-тягучие голоса, которые внезапно сменились звенящей тишиной. Темнота перед глазами закружилась черным омутом, окружая Андрея со всех сторон. Он быстро несся сквозь темный шипящий коридор, а перед его закрытыми глазами бегали красные искры. Внезапно в этой мгле он в первый раз увидел фигуру воина.
Глава 2
Зеленая долина
Долина, зажатая между двумя горными вершинами, была залита лучами полуденного солнца. Грозовые облака уходящей бури нехотя уползали за горизонт, оставляя на земле мокрые следы и поломанные ветки. Высокая трава мерно стелилась по ветру, то и дело накатываясь шумными зелеными волнами на каменные берега. Тенистая роща раскидистых вековых дубов сурово высилась над узкой горной речушкой, разделяющей долину пополам.
Ксермет бесцельно бродил между телами, вглядываясь в лица убитых. Стервятники парили над равниной, предвкушая обильное пиршество. Самые смелые из них уже приступили к трапезе, не обращая никакого внимания на оставшихся в живых. Ксермет поправил длинную железную маску на поясе и молчаливо перешагнул через изуродованное тело акамарского офицера. Эти долго не живут. И как вообще они когда-то были нашей главной угрозой. Мягкотелые и изнеженные, толку от них меньше, чем от детей. Он смачно сплюнул на землю и медленно направился к реке, откуда доносились едва слышные стоны, заглушаемые веселым журчанием воды.