— Объясни, в чём дело, Зырята, — сыщик разыграл недоумение простоватого старика, каким он выглядел в глазах молодого десятника — живём мы тихо, никого не трогаем, торгуем своим железом, кому мы помешали?
— Тихо живёте, — булгарин убрал руку с топора, но продолжал 'накручивать' себя, очевидно, рассчитывая на физическое устранение бражинца, — а зачем захватили два города?
— Так они сами на нас напали, — старейшина развёл руками, — если нельзя, пусть живут отдельно, мы не против. А чьё разрешение надо было, чтобы города захватить, ты скажи, вдругорядь знать буду.
— Ты отказываешься от городов? — опешил командир булгар, никогда не встречавшийся с подобными решениями так легко отказаться от захваченных городов.
— Конечно, — кивнул Белов, — нельзя, так нельзя, нешто я не понимаю. Только пусть не трогают нас, мы и не будем захватывать никого. Так насчёт разрешения как? Объясни мне, я человек тут новый, мало знаю.
— Чтобы два города объединились, надо разрешение булгарских старейшин получить, а они никогда этого не разрешат, слишком сильные станете, — Зырята прервался и вспомнил свою цель, — если ты города отдаёшь, возвращай всех подростков обратно.
— Отчего же не вернуть, — сыщик предвидел такой поворот разговора, — заплатят выкуп и верну.
— Какой ещё выкуп, — закипел Зырята, считавший, что напугал и раздавил старейшину бражинцев окончательно, — булгарских жителей в Булгарии пленять нельзя.
— Я и не пленял. Родичи этих подростков на меня нападали, я их пленил, по Правде их должны выкупить, так? — он посмотрел на всех троих дружинников, дождался их кивка, и продолжил, — я всех пленников вернул без выкупа, в залог подростков. Причём, за подростков давал ещё товар, ножи и котелки. Когда мне вернут мои товары, да за каждого подростка заплатят по пять гривен, как Правда говорит, тогда и верну их домой. Ты согласен, что это справедливо?
— Да, — с некоторой заминкой произнёс Зырята, явно ожидавший подвоха.
— Вот и всё, сейчас бражки выпьем и в баню, — потирал руки Белов, всем видом показывая, что переговоры окончены, все вопросы решены.
— Погоди, — булгарин вспоминал все инструкции, полученные у старейшин, — ты должен сам уехать отсюда. Это главное условие всех старейшин.
— Я не хочу, земля эта не булгарская, мне здесь нравится, останусь здесь, договорились? — сыщик подмигнул Зыряте, — Старосты твои здесь распоряжаться не могут, вот так. Ну, всё, пошли в баню, я хочу париться.
— Ты уберёшься отсюда и прямо сейчас, — вспыливший десятник схватил рукоятку топора и попытался размахнуться, вставая с лавки. Оба его дружинника, сидевшие по бокам, начали подниматься, подхватывая свои топоры.
Бражинец, давно этого ожидавший, толкнул стол на десятника, отчего тот потерял на секунду равновесие, оперся на столешницу руками, подпрыгнул и пробил правой ногой вертушку в голову Зыряты. Тот выронил топор, всё, нокдаун. Кисель уже скручивал своего противника, а третий дружинник пытался ударить топором Белова, ставшего к нему спиной в пол оборота, да ещё с правой ногой, закинутой на стол. Но, на свою беду, привык дружинник размахивать топором в чистом поле, да силушку свою в честном бою показывать. А комната, где сидели гости, была с низким потолком и не больше двух метров в ширину, такую сторожку и отапливать легко и построили быстро. Вот и зацепился булгарин своим топориком за стену, потом за потолок, потеряв скорость и силу удара. Мелочь, меньше секунды, но этого хватило, чтобы Белов в обратном движении ногой толкнул его в грудь и шагнул навстречу отшатнувшемуся дружиннику. Бедняга опять попытался замахнуться топором, но бражинец уже блокировал его руку в сгибе, а затем провёл классический 'рычаг руки наружу' с отвлекающим ударом в пах коленом и челюсть рукой. Старейшина бражинцев быстро положил его на пол и скрутил руки, вставил кляп. Кисель уже связывал десятника, управившись со своим противником. После этого осторожно приоткрыл дверь, посмотрел на гостевой дом, в котором его бойцы угощали дружину Зыряты. Ждан, стоявший у дверей гостевого дома, заметил кивок Белова и закричал,