Как ни были практичны представители степняков, сразу начавшие переговоры о торговле в следующем году и списке необходимых товаров, без обширного праздника не обошлось. Два дня собравшиеся на берегу, степняки плясали, пили кумыс и объедались мясом у костров, совместно с уральцами, разумеется. Кисель оставался трезвым всё это время и держал в строгости своих варягов, поочерёдно с Беловым проверяя стражу каждую ночь. Только утром четвёртого дня караван смог отправиться в путь, намереваясь оставшиеся вёрсты преодолеть до наступления октября.
Буквально через день полетели паровые машины у двух пароходов, аккурат напротив места, где был спасён дракон. С помощью новых мастеров починили пароходы довольно быстро, за три дня. Белов со Снежком за это время прочесали местность в поисках своего знакомого ящера, и нашли его. Дракон отыскался в одной из многочисленных нор, которыми был изрыт холм вдали от левого берега Волги. Он вспомнил своего спасителя, выполз наружу, посмотрел на сыщика и ирбиса своими глазами-плошками, благодарно принял полуметрового осетра. Шерсть на звере заметно поменялась, стала гуще и темнее, судя по немногочисленным мыслям и чувствам, уловленным человеком, дракон готовился к спячке. Поглаживая зверя по загривку, старейшина явственно чувствовал тепло, не меньше чем у ирбиса, настороженно гулявшего рядом. Пытаясь оценить, кем же дракон на самом деле приходится, он предположил его родство с млекопитающими, возможно, такими, как ехидна или утконос. Те тоже живут в норах и покрыты коротким мехом, впрочем, это дела далёкого будущего. Главное, дракон выжил, и он не один, судя по количеству следов у холма с норами.
— Не бери в голову, учитель, — Кисель, как и многие дружинники, перенял массу поговорок сыщика, — отстроим неподалёку крепость, не дадим твоих драконов в обиду.
Его одного привёл Белов на второй раз к дракону, чтобы познакомить. Зверь после заверений о том, что человек друг и хороший, обнюхал дружинника. Несколько раз лизнул и, наверняка, запомнил образ своего будущего соседа. Кисель даже рискнул погладить дракона по загривку, подтвердив сыщику, что тот похож больше на медведя, чем на ящерицу или змею.
К сожалению, дальнейшее путешествие растянулось почти на месяц. Две паровые машины выходили из строя через день, причём поломки были разные. То заклинивался вал, то горели подшипники. Из-за подшипников и пришлось сбавить скорость движения, против течения караван едва обгонял пешехода. Даже встреча с родом Отоя, честно приведшего на берег ещё две коровы и повозки с тюками шерсти, не слишком радовала. Торговцы с трудом набрали товар для обмена на коров и шерсть, не рискнув оставаться больше одного дня. К этому времени не только у Белова, но и многих уральцев появились предчувствия беды, все рвались домой.
Три дня заняла остановка в Булгаре, где появление уральцев было воспринято, почти чудесным явлением. Оказалось, многие вообще сомневались в возвращении уральцев, да ещё с прибылью. Когда же местные торговцы узнали, какой товар привезли их коллеги, просьбы о продаже приняли немыслимый масштаб. Несколько независимых торговцев уступили, частично освободив лодки. А Белов обменял часть товара ещё на три лодки, куда определил мастеров и их семьи, пожелавших перебраться из Булгара в Уральск. Среди булгар вопроса о контракте не возникало, мастера просто перебирались жить и работать в уральскую столицу. Слишком очевидна разница в качестве и стоимости булгарских и уральских изделий.
Даже добравшись до Сулара, уральцы не смогли расслабиться, появились первые слухи о восстании в Россохе, о нападении на Уральск. Кисель не выдержал, уговорил Белова оставить основной караван под охраной суларского гарнизона, усиленного служилыми казарами. А всем дружинникам и варягам пойти вперёд на единственном пароходе, работавшем без замечаний, на помощь Уральску. Сыщик не хотел разделять силы, но рисковать жизнями приезжих мастеров глупо, а гарнизон в Суларе надёжный. Со стороны булгар нападений, как убедились путешественники, можно не ждать. Собрав на пароходе самый ценный товар и полтора десятка воинов, Белов отправился на всех парах к строящейся столице. Оставшиеся пароходы оставались для ремонта и защиты Сулара до особого распоряжения.