— Меня зовут Белов, в этих краях я недавно, раньше жил далеко на юге. Тебе продали родичей моего друга, я хочу их выкупить.
— Чем ты собрался платить, — ухмыльнулся Сагит, демонстративно разглядывая одежду Белова, не отличавшуюся разноцветными красками, служившими ярким признаком богатства.
— Зеркало. Большое зеркало, которое я могу отдать тебе за всех невольников. Но его при мне нет, боюсь утопить, давай пристанем к берегу, я его покажу.
На берегу Сагит и Белов поднялись на склон, по дороге Белов прихватил из лодки мешок с зеркалом. Сагит пытался сохранить невозмутимость при виде зеркала, но опытный взгляд Белова заметил его сильное удивление. Зеркало было на пластике, лёгкое, достаточно прочное, поэтому Белов без опаски передал его купцу, который ещё больше поразился малому весу. Осмотрев зеркало со всех сторон, Сагит вернул его Белову и небрежно сказал — За такое зеркало я могу тебе отдать одного невольника, выбирай.
Белов решил ускорить торг и также небрежно продолжил, подражая стилю Сагита, — Если бы невольники были золотые, я так и поступил бы. На моей родине цену этого зеркала узнавали, выкладывая золотыми монетами поверхность. Но если ты так высоко ценишь невольников, я поступлю иначе. Вслед за твоей лодьей мы доплывём на юг, где я сумею найти достойного покупателя на зеркало, а другие купцы выкупят по моей просьбе невольников, которых продадут с небольшой наценкой мне. Думаю, на оставшуюся от продажи зеркала сумму, я смогу купить ещё мужей для этих невольниц и лодки на обратную дорогу. Не забывай, Сагит, это родичи моего друга, а не мои. Я могу отказаться от сделки, а другу мы купим десять молодых жён и три лодьи за это зеркало, думаю, он быстро утешится. Но зеркало будет не твоим, — Белов заметил недовольные движения бровей куца и продолжил, — Не жадничай, Сагит, это зеркало я отдаю тебе за горстку грязных дикарей, радуйся, что встретил меня, а не диких родственников с копьями. Может, ты и отбился бы, но какой ценой? Ты думаешь, эти родственники не плывут за нами?
Не обращая внимания на Сагита, Белов стал заворачивать зеркало и положил его обратно в мешок.
— Стой, — не выдержал Сагит, — я согласен.
— Ты отдаёшь всех невольников за одно зеркало, прямо сейчас, — уточнил Белов.
— Всех, прямо сейчас, давай зеркало, — протянул руки Сагит.
— Командуй помощникам, — Белов не спешил.
Сагит крикнул несколько фраз по-тюркски, затем, для Белова, повторил по-славянски, — Выгружайте всех невольников, мы их продаём.
Белов передал зеркало и пошёл вместе с Сагитом, составлять купчую на невольников. Купчая была не обязательна, вряд ли тывайцы захотят убежать, но Белов желал иметь её на будущее, чтобы проще работать с тывайцами. К тому же в купчей была указана цена, за которую были куплены двадцать три женщины и пятнадцать детей, триста пятьдесят гривен, это семьдесят килограммов серебра. После передачи купчей Белов предложил Сагиту,
— Хочешь, ещё подобный товар?
— Конечно, — улыбнулся толстяк, поглаживая зеркало кончиками пальцев.
— Верни этим женщинам мужей, привези ко мне, сторгуемся. Если в добавление привезёшь пару кузнецов и чеканщиков, да слитки меди, получишь подобное зеркало. Но, там я буду торговаться, — улыбнулся Белов, — зеркало может и не дождаться тебя, покупателей много.
— Я знаю, кто купил мужчин, через месяц или больше привезу, показывай место, — задумался Сагит.
Белов нарисовал, на куске берёсты, устье Сивы, объяснил, как добраться и обговорил примерные сроки встречи.
— Не продавай зеркало никому до осени, я обязательно приеду, — прощался Сагит.
33
Возвращение домой далось Белову тяжелее, чем само спасение женщин и детей. Сразу после отплытия купца, поляна на берегу превратилась в подобие цыганского табора. Каждая женщина считала своим долгом обнять Ойдо и поплакать у него на плече, рассказать о своём горе. Затем Белову пришлось спасать Вялого, которого намеревались побить сначала дети, затем женщины, когда разглядели, что тот связан. После обеда, на котором были уничтожены все съестные припасы Белова, женщины вознамерились спасать своих мужей, и начали требовать от Ойдо преследования первого купца, купившего их мужей и сыновей. Белов переговорил с Ойдо, после чего заявил женщинам,
— Я вас всех купил, теперь вы и ваши дети, все принадлежите мне. Сейчас мы быстро поплывём домой, те из вас, кто не будет исполнять мои указания или приказы Ойдо быстро, будут наказаны. Тех, кто будет спорить со мной, я продам в соседнем городе. Тех, кто убежит или попытается убежать, я свяжу и развяжу только дома.
— Всё понятно, — Белов обвёл взглядом лица женщин, до которых смысл его речи доходил по сантиметру в минуту. Подождав пару минут, скомандовал посадку в лодки. Десять человек сели в лодку к Белову с Вялым, остальные разместились в большой лодке с Ойдо. При этом три девушки остались на берегу.
— А вы чего ждёте? — удивился Белов.
— Они не наши, не тывайские, — закричали дети, — их в другой деревне украли.
Пришлось Белову выбираться на берег, где выяснилось, что девушки из славянского рода сойки, которых с берега реки Вятки похитили на обратном пути разбойники. Звали девушек, вернее девочек, им было меньше пятнадцати лет, Ива, Ракита и Липа. Белов велел садиться им в свою лодку, после чего, наконец, отчалили. Вверх по течению плыли тяжело и сложно. Путь, пройденный по течению за два часа, удалось преодолеть за восемь часов, хорошо, успели засветло.
Оставив всех на левом берегу устраивать ночлег, Белов сплавал на правый берег, в город. Там удалось быстро продать секиру Дрына, на вырученные гривны и куны закупить еды и тёплой одежды. Да ещё в кармане осталась пара гривен на всякий случай. Возвращался в лодку Белов уже в сумерках, когда заметил факел возле одной из лодок, сильно чадивший. Белов не поленился подойти и сразу почувствовал знакомый нефтяной запах. Оказалось, купец с южного Поволжья давно использует нефть в качестве светильного масла. Белов сторговал у него небольшой бочонок, литров на пятьдесят, всего за десять кун. В ходе торговли Белов узнал, что купец собирается плыть до Соли Камской и знаком с Окунем. Откатив купленный бочонок в лодку, Белов перебрался к своим. Раздав тёплую одежду, Белов пристроился у костра с Ойдо и Вялым, попивая горячий чай и закусывая копчёным мясом. При таких скоростях движения дорога домой растянется на месяц, еды и гривен не хватит. Ещё вопрос, куда девать Вялого. Отпускать его было опасно, нападение Рудого на Бражино было тогда неминуемо. Убивать Белов никого не хотел, независимо от действий самого Вялого, который, по словам мальчишек, убил одну старуху в Тывае. Одно дело, считал он, убить Дрына при самообороне, другое дело, убить безоружного связанного человека, пусть и преступника. Брать с собой в Бражино Вялого тоже не хотелось.
Утром продолжили движение уже более организованно, гребли на этот раз усердно, без остановки на обед. Удалось к темноте почти добраться до Сулара, ночевать возле города Белов не решился, устроились километрах в двух ниже по течению. Вялого, на всякий случай, привязали к дереву, а ночью устроили дежурство, которое Белов проверял каждый час, обошлось спокойно. Далее движение продолжили после того, как Белов прикрепил вторую лодку к корме своей, капроновым шнуром, длиной десять метров, который взял ещё в Бражине. На вёсла своей лодки Белов посадил самую сильную женщину, сам переоделся и лёг на корме, прячась от наблюдателей на берегу. Придерживаясь левого, дальнего от города, берега, обе лодки ранним утром проплыли мимо Сулара. Когда поднялись выше города за первую излучину, Белов решил, что прошли незаметно. К сожалению, фокус не удался, через полчаса показалась лодка, на которой пятеро мужчин догоняли тывайцев. Сначала Белов хотел включить мотор и уйти от них, но разглядел, что луков и арбалетов у преследователей нет, после чего решил захватить преследователей в плен, даже ценой простреленных ног.