Потом она снова позвонила, сообщив, что не может быть, чтобы это был Церетели, потому что слишком маленький. И ещё просила положить денег на телефон, боится, что её отключат и она не сможет напомнить, что приедет во вторник в девять. Но она ещё перезвонит и напомнит. Учти, что вода в поддоне под фиалкой не должна застаиваться, а если поедешь на дачу... а ты съезди, пожалуйста, там уже тепло!.. откопай, пожалуйста, розы. Ключи, как всегда, у соседки Тамары Валентиновны, я ей звонила, она там уже неделю, у неё родился внук, назвали Кирюсиком, в честь прадеда Кира, посла в Корее. Ну, крепко-крепко целую, хорошо высыпайся, а то мы из-за этих автобусов плохо спим, потому что в автобусе хорошо высыпаемся.
Звонила не только мама. Коммерческий директор прорезался из какого-то ресторана и просил зарезервировать рекламную полосу под встроенный пылесос - вернулся старый рекламодатель. А Сима, её выпускающий редактор, высокая амбициозная дама с высшим полиграфическим образованием и выправленной осанкой, звонила из-за такой сущей ерунды, что и ребенку стало понятно - опять напоминает про колонку главного редактора. Колонка главного редактора - это раз в месяц быть проклятой и убитой. Двенадцать колонок в год. Двенадцать прикладываний головой об стол. На столе уже выбоина. Почему другие пишут такую ерунду километрами, а ей непременно нужно найти идею? Какие могут быть идеи в конце апреля? «Мойте рамы, и пусть надоевший вид вашей спальни пробудит в вас желание выброситься из окна». «Выбирая лёгкие летние занавески, нужно помнить, что их лёгкая воздушная ткань, в отличие от тяжёлых и плотных зимних штор, будет только способствовать безопасному прохождению взрывной волны за пределы вашего обновлённого интерьера». Газпром, дай денег!
Полиграфистка Сима давно уже порывалась предложить свои собственные тексты и мечтала когда-нибудь это право получить. Ну-ну. У каждого своего мечта. Мечта пионера повязать галстук Ленину. С другой стороны, и технический отдел перед сдачей номера тоже не обязан уходить в аврал на всю ночь. Как бы это ни возбуждало Симу. И она представила, как Сима с выправленной фигурой подсаживается то к одному, то к другому верстальщику, принимает журнальные полосы, делает выносы на обложку, но чаще всего над кем-то просто стоит, склоняясь к самому монитору, и все видят, что какой сутулой была, такой и осталась. Конечно, и сами компьютерщики ещё делают всё, чтобы каждая женщина, заходя на их территорию, вся невольно ссутуливалась и смотрела в пол. То повесят на самом видном месте большой красный «серп и молот», а под ним, мелким шрифтом, подпись, которую нельзя разобрать, если только не подойти очень близко: «За что враги родной СССР боятся? / Серпом по пенису и молотом по яйцам!» То начнут всем отделом изучать японские дни недели: getsuyobi, kayobi, suiyobi, mokuyobi и так далее, развешивая по стенам листочки на память. Это чтобы не забыть. Потому что каждая девушка в редакции зашифрована своим днём. Лучше туда не заходить.
Ещё ей звонила соседка снизу и радостно сообщила, что завтра в дом тоже никого пускать не будут. Работает комиссия. А один взрывотехник сказал... Слово «взрывотехник» соседка повторила несколько раз, каждый раз всё с более восторженной интонацией. Звучало во всяком случае эротичнее, чем сантехник. Смешная. С соседкой она подружилась после того, когда залила ей кухню.
Внезапно до ужаса захотелось есть. Она стала вспоминать, что́ сегодня ела, и вспомнила только зелёный чай на работе с кусочком шоколадного торта и несколькими орешками из пачки с фруктовым ассорти. Подруга, у которой она хотела переночевать, недавно нашла нового гражданского мужа и хищная, как орлица, жарила для него огромные свиные котлеты, пока тот очень долго принимал душ, а потом вдруг вышел на кухню весь распаренный и в коротком банном халате. Она убежала, соврав, что клятвенно обещала маме съездить на дачу. Нет, если она сейчас что-нибудь не съест, она кого-нибудь загрызёт!
Киоск с хот-догами ослепительно ярко светился между двумя другими - полутёмным табачным, где все стёкла были заставлены сигаретными пачками, банками и бутылками, и газетным, с опущенными ставнями. Снег прекратился. В машине становилось прохладно. Надо было заводить двигатель и включать печку. Ладно, сгодится и хот-дог.
Она вышла из машины. Времени уже было много. Маршрутки стояли в ряд, ожидая на свободные места пассажиров. До очередного выплеска из метро улица оставалась совершенно пустой. Успеет купить? А неважно. Захлопнув дверцу и на ходу нажав кнопку сигнализации, на что машина сонно заморгала глазами, она направилась к тротуару и тут обо что-то споткнулась и чуть не упала, высокого взмахнув сумочкой и ударив ею по капоту, на что последовало новое моргание, ещё более недовольное, дескать, нормальные люди все уже давно спят.