Так что пока перепечатанное лежало в отдельных папках, а вопрос я отложил, как нужный, но не критически важный.
Избранный обнаружился на месте, все также вчитывался в живую книгу. Ну, пусть читает, милостиво решил я, переходя к разделу «пространственной магии», в теоретической части которой, как ни забавно, находились труды, косвенно затрагивающие прорицания.
Книга мне на этот раз досталась не ментальная, правда, вполне соответствующая направлению — в обложке на вид было не больше десятка страниц, а сколько на самом деле — знал лишь создатель. Да и то, хмыкнул я, учитывая связь с пророчествами, не факт.
Вообще, краем сознания отметил я, довольно забавное совпадение с канонным моментом, который я-другой считал этаким «фан–сервисом». «Чудовищная книга о чудовищах», именно так, хмыкал я. Пространственник делает труд с искажением пространства, менталист — ментальный артефакт, химеролог или маг крови — книжную химеру или кровавые буквы. Забавно, хотя с точки зрения создателя вполне логично.
Выдоив из пространственного артефакта все, что тот изволил мне предоставить, я задумался, да и решил на сегодня с библиотекой закончить — из прочитанного я понимал дай Мерлин половину, очень уж заковыристые извивы математических и физических моделей, приправленные магией и арифмантикой. В теории понять можно, но на практике нужно создавать свои модели и соотносить со своим пониманием мира, а возможно, и менять её.
Это избранным всяким, хмыкнул я, кинув взгляд на всяких, достаточно сказать что «ложки нет». А нам, скромным кандидатам в теневые властелины, надо это понять, принять и уложить в миропонимание, да еще и не свихнуться при этом.
И пошел я к мисс библиотекарше, заказывать копии книг из общего фонда. Последняя на список мой полюбовалась, краем рта улыбнулась и выдала:
— Собираете свою библиотеку? — сделала она в общем–то логичный вывод.
— Собираю, — не стал конспирологичить я там, где не нужно, да и не скроешь. — В рамках договора об обучении, доступ к библиотечным фондам…
— Нет, мистер… — на секунду задумалась она, — Пауэлл, я не осуждаю, скорее одобряю. И в чем–то, — заговорщически понизила голос мадама, — сожалею, что вашему примеру следует так мало студентов. У вас же переписывает домовик? — уточнила она, на что я кивнул — не было смысла скрывать, разве что манера «переписывания» нестандартная. — Вот, — с некоторой печалью, что меня заинтриговало протянула Пинс, — одна из причин, почему так не поступают. Вручную труд переписчика почти непосильный, а домовики есть у немногих, да и те, у кого они есть, в большинстве своем, имеют библиотеку Рода.
— А то, что копирование этих знаний некоторым образом задевает интересы колледжа? — искренне поинтересовался я.
— Вообще–то, не задевает: как вы правильно подметили, знания вы эти оплатили, колледж дает навыки и практику применения, — ответила Ирма. — Кроме того, я, признаться, сама должна именно колледжу немалую сумму, — улыбнулась Пинс. — Я не жалуюсь, моё место и жизнь меня более чем устраивает, но, скажу честно — на определенный момент получение знаний захватило меня больше, чем возможность их использования. Как–то момент «рассчитаться за образование» стал общим, а на определенный момент я поняла, что уже и не смогу, — развела она руками. — Но занимаюсь тем, что мне нравится, так что некоторая юношеская глупость привела меня к любимому делу, — улыбнулась она. — А помогать студентам мне в радость, да и по контракту, если быть честной. Конечно, если они стремятся к знаниям, а не «сдать и забыть» — с комичной гримасой процитировала она. — Мистер Пауэлл, почему я к вам обратилась, — сменила она тон с ностальгического на деловой, — У меня есть тематические списки, с минимумом дублирования. Если, конечно, вам это интересно, — уточнила она.
Заверив мадам, что интересно, я получил означенные списки, ну и должен признать, что в рамках моих знаний библиотекарша не соврала, действительно очень неплохие тематические подборки, безусловно, лучше и грамотнее сделанные, нежели мои прикидки.
Сама Пинс время от времени подходила — я все же вносил некоторые правки, даже один раз вполголоса, к обоюдному удовольствию, поспорили — к обоюдному, потому что оказались правы оба, просто каждый со своей точки зрения.
К окончанию спора, переросшего в дискуссию, библиотеку покинул Гарик, вид которого вызвал у собеседницы легкую неодобрительную гримасу. Ну и полюбопытствовал я, чем Избранный успел отличиться в обители знаний.
— Это, мистер Пауэлл, не сказать чтобы нарушение, — ответила Ирма. — Но этот юноша не взял ни одной копии. За два года! — с немалой долей трагизма произнесла она, на что я покивал, но для себя отметил, что тут дебилизм горшковича, а не раздолбайство Избранного, так что заступился за парня.