Кстати, было это правдой — самое гениальное изобретение белобрысого я прибрал к рукам, но в целом у него была не одна и не две известные разработки.
— Далее, директор — более администратор и управляющий, опыта чего у Малфоя достаточно, — продолжал я. — Он в совете попечителей, что наладит связь между советом и администрацией. Плюс, он эту должность занимал несколько месяцев, немаловажный фактор. А все испортить ему не даст тщеславие — он из кожи будет лезть, чтобы запомниться «лучшим директором». Ну и согласится, — в заключение выдал я. — Бизнес он передает наследнику, а возможность присмотра в Колледже, за наследником же, его заинтересует.
— Угу, слышал я, что у младшего белобрысого ребенок чуть ли не от Поттера, — протянул Муди. — Хуй с тобой, — облагодетельствовал он меня, — попробуем.
В итоге Люциус согласился, так что новый учебный год встретим с директором Малфоем. Надо ему посоветовать отрастить бороду, ехидно отметил я, да и носить вырвиглазные мантии. Хотя, возможно, сам догадается.
В августе ритуал активировался, что я отметил некоторым волнением, но быстро успокоился — сделать все равно ничего толком не смогу. Но и не понадобилось, да и новостей особых не было, хотя по прибытии надо поинтересоваться. Но в течении «карантинной недели», которую я решил выждать на Марсе, а точнее на третьи сутки от ритуала, со мной связался наш родовой дух.
— Здравствуй мальчик, — обратился он ко мне. — Ты не будешь делать [меня много, много маленьких глупых меня, много кусочков из меня]?
— Здравствуй дух, — ответил я. — Не буду, не вижу смысла, мы же не враги, а друзья.
— Друзья, — согласился дух. — Это хорошо, что не будешь, и хорошо, что много размножаешься, — похвалил меня он. — А я спать…
Еле успел заверещать, что у меня куча вопросов, да и еле успел задать, пока этот тип опять не задрых неведомо на сколько. Ну и не считая кучи бытовых моментов, дух подтвердил, что мать–её–магия теперь «много кусочков» мать–её–магии, друг с другом не связанных. Что данная перспектива духов страшит, хотя термин «страшит» не вполне корректен. В общем наш пауэлловский засоня изволил проснуться и уточнить, что само по себе показатель великой волнительности вопроса.
Но четыре дня мы досидели все равно. А то мало ли что, лишняя подстраховка не лишняя.
Ну и вернулись на Землю в середине августа, и вот, не успел я толком насладиться травой у дома (червекорневой, химерной травой), как Аластор взял, да дернул меня в Визенгамот. И самым вопиющим образом заставил давать показания, насчет «исчезнувшего Избранного».
Тут вопрос был вот в чем. Скрыться от поиска маг может, но как юридически, так и по факту носителем личных прав мага является его имя. То есть, например, Белла — по крови Блэк, но не Блэк по закону. Да лично она — другой человек, для поиска и прочего. Дальний родственник Беллатрикс, не более. В общем, как магически, так и юридически маг привязан на имя, лишение или изменение которого — важнейший шаг, изменяющий статус, права, фактически все.
Соответственно, существовал «ритуал по имени». Ни проклясть, ни определить местоположение этот ритуал не давал, однако, давал четко понять, есть ли таковой носитель имени. Ну и, соответственно, ритуал на Гарика давал отклик, что такового нет. Ну а был он у меня, хотя и видели его из магазинчика выходящим, вдобавок я являлся выгодополучателем от его исчезновения. Впрочем, опять же, тут вопрос такой: не удушегубил ли я Избранного?
Потому как если Гарик суициднулся, сменил имя и фамилию, выпал из поля событий — ко мне вопросов нет. Он взрослый маг и несет ответственность за свои деяния. Но вот ежели я, без официального объявления вражды и не дав ему времени на подготовку, его убил… Ну, тут довольно сложно, повод мстить ему как Поттеру я имел, причем повод был публично объявлен.
Но момент тонкий. Так что то, что меня начали трясти в Визенгамоте, на срочном заседании — вполне оправдано. Ну а что Муди меня туда притащил — так я ему сам сказал, что Гарика не убивал, чего, учитывая наши отношения, более чем достаточно. Ну реально, ежели я бы ему в этом соврал — то неприятности от такого кривого признания «убиения Гарика» были бы мной вполне заслужены, как с его точки зрения, так и по большому счету.
Но, впрочем, как понятно, я спокойно и даже честно поклялся, что Поттера не убивал, более того, дал ему ряд советов, направленных исключительно на его благо. Кстати, клятва сработала, что указывало на то, что мать–её–магия к клятве непосредственного отношения не имела.
Кстати, забавный нюанс — дитя Гарика и Малфоя на наследство первого претендовать, даже будучи рожденным, не могло: Гарик ни словом, ни делом не признал за ним прав, так что если я был «правильным» родственником, то будущий Малфой, с точки зрения прав, никем.