Итак, тройка из ДМП, в рожах аврора Поттера, аврора Блэка и аврора Шеклболта, при поддержке отряда наемников вскрыла (без попыток договорится и прочих мелочей), защиту родового особняка Пауэллов. Обездвижив родителей, содрали с них верхнюю одежду, убедились в отсутствии меток и намеревались покинуть слегка порушенное жилище.
И тут, весельчаку-Блэку, пришло в голову уничтожить алтарь «бесполезных недомагов». Ответственный аврор Поттер изволил выразить пожелание: «Только побыстрее, у нас еще четыре места.» Негр, как ему и положено, промолчал. Наёмникам министерства было похер.
Блэк разнес взрывным дверь родового «алтаря» и запустил в дом духа еще несколько взрывных. И тут в дело вступила природа духа, накапливающего свойственную себе энергию. Витальность, развитие и изменение. Пара наемников в несколько секунд превратились в груду раковых клеток. Ну, а остальные, укрытые щитами, доблестно аппарировали. Мать, по словам отца, пользуясь связью с духом взяла на себя слишком много: она пыталась остановить поток искажения, сохранить обиталище и связанного духа, прикрыть нас… В общем, не выдержала и умерла за несколько секунд, правда не бесполезно — осколок дома духа с ним самим, ослабленным до предела и в спячке, все же уцелел. Отец же, защищал только нас, а потом меня и себя. За десять минут беготни, он вытащил осколок со спящим духом, несколько артефактов, образец и основу родового бизнеса. Да даже, как это ни жутковато звучит, образец молока кормящей, но уже мертвой матери.
Не знаю что у него творилось внутри, о чем он думал, что, наверное, и к лучшему. По окончании этих десяти минут неподалеку от особняка стоял мужчина, с практически полностью уничтоженной энергетической составляющей, лежал живой и здоровый я. Лежал некий скарб, осколок дома духов, ну и билась в истерике умирающая домовуха. К её чести, билась не от того, что умирала, а из–за того что «не защитила хозяев».
Крыша отца, очевидно, была уже не в самом лучшем состоянии, так что привязал он Флору к младенцу, с едва пробудившимся источником.
Впрочем, не помер я, как ни удивительно. Более того, как показали проверки через много лет, развитие ядра и частично каналов у меня были порядково лучше, нежели у сверстников, что, впрочем, не особо афишировалось.
Я-прошлый считал, что это чудо, не мог младенец прокормить магией домовика. Я-теперешний думаю, что это последствия разрушения дома духа и выплеска энергии «жизни». Скажем так, удачная магическая мутация, возможно подправленная волей засыпающего духа.
Далее, отец пытается, очевидно, не пришедший до конца в себя, хоть как–то, через Министерство или Визенгамот добрых шутников–проверяльщиков наказать. Верховный суд его посылает и исключает из своего состава практически сразу по появлению: сквибам там не место.
Министерские задерживают его на несколько суток (я был у соседки–арендаторши), угрожают обвинить в смерти двух наемников и нападении на представителей аврората.
По результатам этих веселых происшествий, отец стал тихим, испуганным почти сквибом, живущим со мной на продаже алхимических реагентов.
И вот тут еще один дар нашего духа: некий конгломерат организмов, гриб не гриб, лишайник не лишайник, который являлся, на минуточку, копиром магических субстанций. То есть, он выращивал, имея магию и вещества такие вещи как кровь дракона, желчь ехидны, по сути — все что угодно, кроме слишком токсичных и агрессивных сред. Собственно, до года отец поил меня материнским молоком.
Из недостатков — он питался только магией нашего рода, точнее я не скажу, дух за тысячелетия взаимодействия несколько изменил нашу магию. Как, чем — я-прошлый не знал, как и я теперешний. Факт в том, что «гриб Пауэллов» рос исключительно на подпитке представителей нашего рода. Кстати, еще одна из причин, сокрытия многодетности, дошло до меня.
Безусловно, ряд ингредиентов было растить просто невыгодно, например «расходники» были чуть ли не дороже результата. Ну и энергоемкость процесса была очень высокой: пока я не смог поддержать отца в его грибоводстве, с деньгами было совсем худо.
А деньги от аренды отец откладывал исключительно на мою учебу. Ну и, потихонечку умирал, потому как магические повреждения были неизлечимы известной медициной, да и на его теле десять минут «потока жизни» отразились не самым лучшим образом и также слабо поддавались исцелению.
Я-прежний рос нелюдимым и замкнутым, но достаточно любознательным и гордым, причем исключительно в своих глазах, спиногрызом. Впрочем, запуганный отец определенную толику паранойи привнес — свою реальную силу как мага я не проявлял, старался быть в тени других.