Стук в дверь стал еще более громким, поэтому Гермиона быстро встала с кровати и пыталась найти что-нибудь, что могла бы быстро на себя накинуть — не голой же встречать кого-бы то ни было. Взмахнув пару раз палочкой, она убрала свои разбросанные по комнате вещи в шкаф и избавилась от посторонних запахов. Снова стук. Привести волосы в порядок не успела, поэтому плюнула на всё и открыла дверь.
— Блейз?
— Ты время видела? Меня рыжая убьет.
— Я просто отдыхала.
Блейз осмотрел комнату, вытянув шею, а потом так заразительно улыбнулся.
— А его ты в шкаф засунула?
— Кого?
Мулат зашел в комнату и начал на тумбочку выставлять еду.
— Не забудь свои подарки забрать под елкой.
Гермиона села на кровать, поджав под себя ноги. Ее волосы подпрыгнули и опустились ей на плечи в такт ее движениям.
— Как вы вчера провели время с Полумной?
Блейз улыбнулся, как чеширский кот, а лицо приняло очень задумчивое выражение, будто смакующее что-то хорошее. Но отвечать серьезно он не собирался.
— А вы? Где этот ловелас, кстати?
— Не знаю, я думала ты видел его.
— Нет, на завтраке его не было. И в комнате будто нет никого.
Край тумбочки вдруг показался Гермионе настолько интересным, что она не могла отвести глаза от нее. Лучше смотреть на край тумбы, чем думать о том, что Драко сбежал от нее и, судя по всему, от всего мира.
— Я думала, что после… Мы общались и смеялись… Ну понятно.
Гермиона вздохнула.
Блейз остался с ней ненадолго, они поели, Гермиона пыталась выведать как прошел их вечер с Луной, но этот шпион не кололся.
— Я у Полумны все узнаю, ты же понимаешь?
— Вот и к лучшему, я побежал.
— Ты засранец, Забини! — с улыбкой сказала Гермиона в спину мулату.
Настроение было странным. С одной стороны, девушка будто прибывала в эйфории, но с другой, ощущения были сродни предательству. Как американские горки: чуть ты почувствуешь себя хорошо, как тебя тянет вниз, но как только ты оказываешься внизу, тебя снова подбрасывает наверх от пережитого прошлой ночью.
Она понимала, что необходимо найти Драко и поговорить, потому что иначе он просто опять залезет в свою раковину ненависти и отчуждения.
Через десять минут ей уже стало понятно, что ноги ведут ее в башню, в их башню.
Он сидел на ледяном полу, спиной облокотившись к ножке стола, и смотрел в окно невидящим взглядом.
— И давно ты тут сидишь?
— Не знаю, а сколько времени?
Гермиона села рядом с ним и взяла его руку в свою.
— Ты замерз.
— Я не чувствую.
И снова молчание.
— Может, обсудим то, что произошло? — попыталась начать Гермиона. Но она столкнулась с ледяным взглядом Драко, почти злым.
— Тут нечего обсуждать, это была ошибка, — и выдернул свою руку из ее. Гермиона посмотрела на свою ладонь, сжала ее в кулак, а потом разжала.
— Я знала, что ты так скажешь, — спокойно начала она, — И даже знаю, что сейчас ты думаешь, какими бы отвратительными словами меня обозвать или как меня унизить, чтобы я ушла и больше не думала о тебе в романтическом ключе. Но знаешь что? Это не сработает. И никогда не срабатывало, если честно.
Она встала, и уставилась в окно, как и Драко, надеясь, что они смотрят в одну и ту же точку.
— Я нравлюсь тебе. Иначе бы не пришел ко мне вчера, — Драко открыл рот, чтобы ответить, Гермиона на него шикнула, — Дай договорить. Мне все равно кто и что подумает про наши отношения. Мне плевать на всех. Мне нравится быть с тобой, я с тобой живая, я красивая, я девочка, в конце концов. Ни с кем другим я себя так не чувствовала и не буду чувствовать.
Снова глубокий вдох… Сейчас ей предстоит кое-что сказать, что действительно важно, но так страшно, ведь это повлияет на ее будущее. На их будущее.
— Если ты струсишь — ну что же, бегать я за тобой не буду. Но если ты решишь рискнуть — я буду поддерживать тебя на каждом твоем шагу, я выдержу любое развитие событий и буду искать в этом только лучшие моменты. Мы станем вместе сильнее, я убеждена. Просто дай мне знать, что ты решишь.
Гермиона как-то по-матерински поцеловала его белокурую макушку и развернулась, чтобы уйти.
— И встань с холодного, это небезопасно.
Вот и все… Гермиона ненавидела, когда приходилось чего-то долго ждать, когда решить это можно сразу. Как оторвать пластырь. Она шла обратно в комнату, вытирая рукавом мантии слезы, которые почему-то бесконтрольно лились из глаз. Она не понимала, почему плачет. Было обидно, что он воспринимает ее как нечто эфемерное. Ни одной девушке не нравится, когда ее отвергают, потому что она кажется неподходящей. Но еще больнее, когда девушку отвергают, потому что она «слишком хороша». Любая девушка, которая не подходит кому-то по каким-то параметрам всегда может найти своего человека. Но девушка «пере» должна приложить усилия, в виде «отупения», «упрощения» и так далее и тому подобное… Что, в конечном итоге, все равно выходит боком, потому что тупость невозможно играть вечно. С умными девушками неудобно, не всегда приятно, а иногда и вовсе зазорно быть рядом.
Она даже не знала, куда шла, и даже немного удивилась, когда поняла, что находится у хижины Хагрида. Но, с учетом того, что она была в тоненькой мантии, то выбор был небольшой. Гермиона быстро поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Хагрид, открыв ее стал громко возмущаться, что Гермиона совсем раздета.
— Ты эта, совсем себя не бережешь! Опять захотела в больничное крыло, девочка?
Гермиона молча улыбнулась и обняла Хагрида так крепко, как только смогла.
— Ты чего это?
— Просто очень по тебе соскучилась.
Хагрид то ли хмыкнул, то ли кашлянул, похлопал Гермиону по плечу, от чего она пошатнулась, а потом пошел чайник ставить. Он несколько раз то открывал рот, то закрывал, будто боялся задать вопрос.
— Ладно, Хагрид, спрашивай. Не стесняйся.
— Я и забыл какие вы взрослые все стали.
На столе появились чашки с чаем, размером с голову Гермионы, а также старая-добрая стряпня большого друга в виде каменных кексов. Гермиона глотнула обжигающий чай — ну и пусть, хотя бы что-то чувствует.
— Тебя Малфой обидел?
Ну вот он, разговор, который когда-нибудь должен был начаться.
— Нет, Хагрид. Он старается уберечь меня. А мне этого не нужно.
— Это как так?
Гермиона выдохнула и стала гипнотизировать чай в чашке, пальчиками проводя по кромке чашки.
— Он думает, что общение с ним мне навредит.
— Но ведь это правда, девочка, — тихо сказал Хагрид.
— Да плевать я хотела на мнение людей! Если бы я всегда слушала всех, я не была бы там, где я есть сейчас.
Повисло молчание, такое гнетущее, совершенно неудобное.
Хагрид, чтобы не сидеть как истукан, отхлебнул чай из своей чашки со звуком, похожим на работу мощного пылесоса, и Гермиона не смогла сдержать улыбку. Не улыбку, хихиканье. Смех. И вот они во весь голос смеются, буквально захлебываясь воздухом. Как же ей этого не хватало! Вот так, расслабленно смеяться с другом, забыв о проблемах и о том, что скоро взрослая жизнь. Побыть просто ребенком, хоть немножко.
Но вечно это продолжаться не могло, поэтому смех сошел на нет, и пространство вокруг снова стало гнетущим и тихим.
— Послушай, девочка. Никогда не умел говорить, так-то. Но, все равно скажу. Делай так, как считаешь нужным. Друзья поддержат тебя, я уверен в этом. А если нет, так я сам с ними поговорю и вставлю им их мозги на место, если что! Вот так-то. Это… ну вот, это я все сказал, что хотел.