От переизбытка чувств Гермиона вскочила и поцеловала гиганта в его колючую щеку. Не сказать, что настроение поднялось до небес, но почему-то стало легче. Даже с мыслями о том, что небезызвестный блондин может принять решение не в пользу шатенки. По крайней мере она будет знать, что ее любимые люди поддержат любой выбор Гермионы.
***
Он не разговаривал с Гермионой до весенних каникул. Только когда это было необходимо — на совместных занятиях или на восстановлениях замка, куда не сговариваясь пришли они оба.
После зимних каникул была восстановлена гостиная Когтеврана, поэтому студенты этого факультета вернулись в свои спальни в своей любимой башне. Кто-то был рад, но больше было расстроенных, так как в этом году сплоченность была на первом месте и когтевранцы уже привыкли, что стали частью других «семей» факультетов.
Общее настроение в замке было заметно выше, занятия проходили более непринужденно, несмотря на повышенное напряжение в связи с приближением экзаменов. Седьмой курс и «пятый» факультет учились каждую свободную секунду, а по вечерам многие умудрялись еще и по замку помогать.
Гермионе было больно, что Драко не принял ее слова в серьез и перестал с ней контактировать, но одновременно это сделало ее сильнее. Убиваться по нему физически она не стала. Она ела, кое-как спала, училась и работала. Всю энергию она тратила на подготовку к экзаменам, чтобы не было времени убиваться по блондинчику.
Но на занятиях это было тяжело, она очень старалась не «сверлить взглядом» его спину. Или плечо. Или лицо. Поэтому всегда сидела с опущенной головой. Но мурашки от его случайно близости преследовали ее постоянно. И судьба будто насмехалась над ними, сталкивала их случайно в коридорах, на выходе из большого зала, или просто в гостиной. От случайно брошенного на него взгляда у нее перехватывало дыхание, а по ночам ей снились его руки на ее теле. Иногда она сворачивалась калачиком на кровати и плакала до тех пор, пока не заканчивались слезы.
Стало немного легче, когда занятия закончились и оставшееся время они просто готовились к экзаменам — это уменьшало вероятность случайных встреч. Феликс, за который они оба получили «П» был готов, поэтому нужда в занятиях на двоих тоже отпала.
Еще один раз она пришла к целительнице на сеанс, но когда поняла, что избежать разговоров про Малфоя не удастся, решила, что больше ее посещать не будет.
Сразу после разговора с Хагридом Гермиона написала письма Гарри и Рону, где честно призналась, что влюбилась в Малфоя. Гарри отреагировал спокойно и ответил, что давно уже догадался об этом, а вот Рон… не разговаривал с ней месяц, пока однажды Хагрид не позвал ее к себе в хижину, где ее ждал красный от смущения Рон, который, после подзатыльника, отвешенного огромной рукой большого друга, тихо пробубнил извинения. Гермиона тогда обняла его и сказала, что это все равно уже не важно, потому что блондин решил все за них двоих.
Они еще немного погуляли вокруг озера, держась за руки и смеясь. А ближе к вечеру Рон поцеловал ее в лоб и удалился. Гермиона тогда еще около часа сидела у Черного озера и украдкой вытирала слезы. Она не знала, что за деревом прятался Драко и весь час просто смотрел на то, как она пыталась бороться со своими слезами. Гермиона уже ушла, а он все еще стоял за этим деревом, не в силах двинуться с места.
От Блейза с Полумной шатенка узнала, что на весенних каникулах Драко остается в замке, поэтому, получив приглашение от миссис Уизли приехать на каникулы к ним, сразу решила, что, несмотря на жуткие нагрузки в учебе, она примет приглашение. Да, девушка трусливо сбегала, но она больше не могла находиться рядом с ним, буквально на расстоянии пары дверей. Она толком на учебе не могла сосредоточиться, потому что даже когда переворачивала страницы книг, представляла, как бы делали это его тонкие длинные бледные пальцы. И только от одного этого в трусиках становилось влажно, а к горлу подкатывала тошнота от безысходности.
Гермиона хотела его ненавидеть, буквально заставляла себя вспоминать что-то плохое о нем, но всякий раз натыкалась на его глаза, которые как-то странно иногда на нее смотрели, и в такие моменты девушка готова была простить ему все.
Поэтому сейчас, сидя в полупустом поезде, Гермиона сидела одна в купе и смотрела в окно. В голове было пусто, потому что думать хоть о чем-то становилось невыносимо — сразу возникают ассоциации, воспоминания или в принципе, он любым другим способом проникал в ее голову. Единственное, что ей показалось странным, это то, что Джинни так к ней и не подсела.
Дверь купе открылась и Гермиона сразу поняла, кто ее открыл. И это точно не ее подруга. Тело тут же отреагировало, а в глазах застыли непролитые слезы. И только после этого Гермиона увидела в окне отражение. Драко стоял в ее купе, засунув руки в карманы брюк.
— Добрый день. Могу я присесть?
Гермиона очень удивилась его вопросу, но не подала виду. Только кивнула отражению в окне, а после опустила лицо — привычка. Мерлин, почему же так сложно смотреть на него, не задыхаясь.
Драко сел напротив Гермионы и буквально сверлил ее взглядом. Она чувствовала это, ее тело будто настроилась на него, с ног до головы покрылось мурашками.
— Меня зовут Драко Малфой.
Она не ожидала, что он заговорит и даже немного дернулась, услышав его голос. Но ответила ему, хотя и не понимала, во что он играет.
— Гермиона… — голос не хотел ее слушаться, поэтому пришлось повторить, прокашлявшись: — Гермиона Грейнджер, — и далее зачем-то добавила: — Грязнокровка.
— Вы что, разве не в курсе, теперь это не имеет никакого смысла? Да и не имело никогда. Просто видение психа, канувшего в Лету, — он наклонился ближе к девушке и проговорил серьезно: — Никогда не принижайте своего достоинства.
Гермиона только плечами пожала. А в голове крутится «не смотри на меня, не смотри». Но он смотрел, не отрываясь. Гермиона даже положила руку себе на шею, пытаясь успокоиться, будто в попытке заставить себя вдохнуть чуть больше воздуха.
— Вы что-то хотите, мистер Малфой? Скоро во мне дырка появится, если Вы продолжите так смотреть на меня.
— Вы были влюблены, мисс Грейнджер?
Гермиона резко подняла глаза и посмотрела на Драко. Долго смотрела, пока тишина не стала такой осязаемой. И кивнула, так медленно и четко, чтобы он осознал, о ком она говорит:
— Я влюблена, да. Но, он дал понять, что не хочет этого.
— Почему Вы так уверены в этом, мисс Грейнджер?
— Мне кажется, я довольно четко обозначила свою позицию. И вот, несколько месяцев после этого ты… он игнорирует меня. Игнорировал.
Запуталась, совсем запуталась. К глазам подступали слезы, она чувствовала, что теряет контроль.
— Может быть, ему нужно было время?
Гермиона снова уткнулась взглядом в окно, хотя никак не могла сосредоточиться на пейзаже. Она поняла его игру, они снова случайные попутчики в реальном поезде, несущемся в Лондон. Вот только смысла она не понимала. Что будет с ними, когда они доедут?
— Расскажите свою историю, мистер Малфой. Вы ведь тут для этого?
— Я Пожиратель смерти, мисс Грейнджер.
— А вы что, разве не в курсе, что теперь это не имеет никакого смысла? — съязвила шатенка, скопировав его недавние слова про грязнокровку.
— Тут все не так просто, мисс Грейнджер. Пожиратели еще преследуются и их отношение к чистоте крови не поменялось.
— И Ваше отношение тоже?
— Нет, мое отношение к чистоте крови совсем не такое, как у них.
— Значит Вы бывший Пожиратель, мистер Малфой. Но продолжайте.
— Я испорчу ей жизнь.
— Или она поможет Вам пережить это.
Он замолчал, поджав губы. Разозлился, видимо. А Гермиона начала раздражаться. Но все же продолжила:
— Вы ее люби… Она вам нравится?
— Да.
Такое короткое и бескомпромиссное «да». У Гермионы будто воздух из легких вышибли. Поэтому она решилась сказать: