Пытаясь его понять, Натали слушала внимательно, и отчим разговорился:
— Ты пойми, со всех сторон человека подстерегают беды и опасности. Со всех сторон. Кругом беды. Что делать? Как спастись? Как гарантировать себе спокойствие? А? — И он ласково ответил: — Деньги, деньги, деньги. С ними я почти ничего не боюсь. Более того! — Он постучал кулачками друг о друга. — Они избавляют меня от одной неприятной необходимости. Имея их, — почти пропел он, — я могу не думать. Понимаешь? Могу не думать. Они думают за меня. Они дают мне советы. Они учат меня. Они умные. — Голос его приобрел торжественность. — Они все знают. Они даже знают, кого уважать, кого презирать, кого ненавидеть. В любую минуту, когда мой разум не может дать уверенного ответа, я могу спросить их: «А что вы посоветуете мне делать? Как по-вашему?» И они ответят. И это будет правильный ответ. — Голос отчима стал хриплым от волнения. — И чем больше денег, тем они, вернее тем я, их обладатель, умнее. Понимаешь? Постарайся понять. И ты будешь жить хорошо… — Он устало сел, тыльной стороной ладони отер вспотевший лоб. — Значит, ты поступаешь в техникум, получаешь ежемесячно стипендию, а через четыре года ты — самостоятельный человек и получаешь право возражать мне. А пока будь любезна подчиняться.
— Учиться в техникуме я не буду. Принципиально.
— Посмотрим.
— Не буду.
— Посмотрим, я сказал. Как бы твоя судьба не стала такой же нелепой, как твое имя.
— Не я выбирала себе имя.
— Но судьбу ты можешь выбрать сама.
— Не могла же я назвать свою дочь, например, Настей?! — словно очнувшись, Виолетта Яковлевна всхлипнула.
— Разговор окончен, — тихо и холодно произнес отчим. — Пока я здесь хозяин. А ко всякого рода несовершеннолетним можно применить элементарные меры наказания.
— Например? — с вызовом спросила Натали.
— Например, снять штаны и выпороть, — объяснил отчим.
Она выбежала на улицу, сбросила валенки и в одних чулках стояла на снегу, пока к ней не подскочила Виолетта Яковлевна.
— Дурочка, дурочка, дурочка, — бормотала она, всовывая ноги дочери в валенки; выпрямилась, тяжело дыша. — Тебе уже пора понять: Иосиф Иванович твой отец, ты обязана…
— Мой отец погиб на фронте, — мерзлыми губами выговорила Натали, — а этот жирный, безголосый, бессовестный…
Пощечина оглушила ее. Натали стояла с закрытыми глазами. Откуда-то доносился голос матери:
— Хотя бы ради меня…
— Как тебе не стыдно? — прошептала Натали.
— Молчи. Ты ничего не понимаешь. У тебя нет сердца. Ты…
— Идем. Я понимаю все.
Несколько дней после того, как прошло воспаление легких, были для Натали самыми счастливыми за последнее время. Ничего уже не болело, просто она ослабла, с удовольствием лежала в просторной и теплой палате и читала.
И думала.
Она очень боялась встречи с матерью, но встреча оказалась радостной. Они обнялись и поплакали. Натали спросила:
— У меня будет брат или сестренка?
Виолетта Яковлевна даже не удивилась вопросу, ответила скорбно:
— Нет. Никогда.
— Но ведь он будет сердиться из-за этого.
— Нет, он умный, он понимает, что если врачи не советуют, то… А тебе рано рассуждать на подобные темы.
— Я еще спрошу. За что ты его любишь? Объясни, мне будет легче его терпеть.
И мать сразу стала прежней — робкой и напуганной, пробормотала:
— Подрастешь, я тебе все расскажу.
Домой Натали вернулась исхудавшей и уже какой-то другой.
— А ты изменилась, — сказал отчим, — надеюсь, что в лучшую сторону.
Она встретила умоляющий взгляд матери и промолчала. И так теперь случалось каждый раз: только Натали собиралась ответить отчиму, как встречала умоляющий взгляд матери. И жалела ее.
— Давай подведем итоги твоего последнего проступка, — через несколько дней сказал отчим. — Ты здорова, тебя можно немного и поволновать. Для чего ты выкинула этот трюк?.. Не надейся отделаться молчанием. Отвечай.
— Ты же сама говорила мне, что раскаиваешься, — подсказала Виолетта Яковлевна.
И когда отчим раздраженно зашевелил губами, Натали ответила:
— Да. Я раскаиваюсь.
— Ты врешь, — удивленно протянул отчим, — это очень хорошо. Значит, ты способна подчиняться. Значит, ты поступаешь в техникум.
— Нет. Я буду учиться в школе.
— Ты не учитываешь одного: у меня лопнет терпение и…
— А ты не учитываешь, что я скоро получу паспорт.
— Ну и что?
— Увидишь.
Отчим сам написал за нее заявление, сам отнес документы в механический техникум, посадил падчерицу перед собой и заговорил:
— Слушай. Ты плохо кончишь, если…
Виолетты Яковлевны не было дома, и Натали сказала:
— Ее ты чем-то запугал. Она тебя боится. А я тебя не боюсь. Нисколько.
— Вот как? — деловито удивился отчим. — Но ведь я могу поступить просто: я не дам тебе ни крошки хлеба. Об этом ты думала?
— Лучше будет, если ты от меня отстанешь.
Натали получила паспорт, продала почти все свои вещи, купила пишущую машинку и поступила на курсы стенографии.
Отчим остался доволен.
— Собственность, — с уважением произнес он, погладив футляр. — На такой вариант я согласен. Посмотрим, что последует дальше.
Днем Натали училась в школе, вечером — на курсах, ночами готовила уроки и осваивала пишущую машинку.
Подруг у нее не было. Одноклассницы казались ей девчонками, до раздражения беззаботными, она чувствовала себя намного взрослее их, ее интересы были им недоступны. А она держалась неестественно, пытаясь то подражать сверстницам, то совершенно отдалялась от них.
Настало время, когда она бросила на стол свой первый заработок. Не притронувшись к деньгам, улегшимся веером, отчим точно определил сумму и сказал:
— Ты молодец. Я ошибся в тебе.
— Ты меня еще узнаешь.
И она, чтобы доказать ему свое презрение к деньгам, работала и работала, отдавая немаленькие суммы, — с наслаждением. Она просто ждала дня, когда могла швырнуть на стол деньги. Впрочем, она могла бы швырять их и на пол — отчим спокойно бы нагнулся и подобрал.
К лету Натали так вымоталась, что после экзаменов слегла. Почти месяц пролежала она, а когда встала, то заявила:
— Я еду путешествовать.
— Зачем? — испугалась Виолетта Яковлевна. — Куда?
— Не знаю. Далеко-далеко.
— Я не дам тебе ни копейки! — из кухни крикнул отчим.
Натали рассмеялась, сказала:
— Теперь я имею право рассуждать и поступать по-своему, потому что умею зарабатывать.
— Не надо воспринимать эту мысль буквально, — пролепетала Виолетта Яковлевна. — Как-то все у тебя получается… не так.
Собрать деньги на поездку удалось лишь после окончания десятого класса: не было времени подрабатывать, надо было учиться.
— Куда же ты теперь? — спросил отчим. — Конечно, в институт? А зачем? Учиться можно и заочно.
Натали не ответила, и он всплеснул ручками:
— В кого ты такая?
— Во всяком случае, не в тебя.
Стоя в очереди за билетами, Натали еще не знала, куда поедет.
И взяла билет до Москвы.
Виолетта Яковлевна смотрела на дочь тоскливыми, виноватыми глазами.
— Предупреждаю, — сказал отчим, — если с тобой что-нибудь случится, домой не возвращайся. Не приму.
— А что со мной может случиться?
— Что! — он хмыкнул. — Таких дурочек специально ловят разные… любители. Потом бросают. После использования.