— Нет, я ничего не поняла, — со вздохом призналась Натали. — Муж мой… это я еще разумею. Он копит, экономит, но и тратит… А ты?
— У меня все есть. Мне не на что тратиться… Прости меня, я разволновался. Можно еще кофе?
— Конечно. И ты даже в молодости был… таким?
— О, к сожалению, нет. Тенор местного значения, кой-какой успех, немного поклонниц. Я жестоко жалею о нескольких годах.
— Но ведь тебе было хорошо?
— Мне было… прекрасно. — Отчим даже застыдился. — Но потом пришлось жалеть!.. От тех лет не осталось ни копейки.
— А кому останутся твои деньги?
Отчим слизнул с края чашки последнюю капельку кофе, помолчал и ответил:
— Вот единственный вопрос, который меня беспокоит. Некому оставлять. Смешно — не жене, ни в коем случае. Тем более, тебе… Но ведь я не собираюсь умирать. Пусть они будут, — твердо произнес он. — Это главное. И кстати, — сказал он, неожиданно и быстро вставая, — если ты скатишься куда-нибудь вниз, не вздумай обращаться ко мне. Ни за материальной поддержкой, ни за моральной.
Домой Натали пришла усталой, но вытащила два чемодана, с которыми от отчима переехала к бабушке, стала складывать одежду.
Игорь спросил, усмехнувшись:
— Опять? На какой час заказывать такси?
— На четыре, — ответила Натали. — Я хочу сначала выписаться.
— А если я закрою тебя и не оставлю ключ? Не закажу такси?
— Ключ у меня есть. Такси закажу сама… Почему ты даже сейчас… несерьезен?
— Натусь!.. Ну как я могу относиться к этому серьезно, когда все это… несерьезно в высшей степени? Отбросим пока в сторону важные вопросы. Возьмем мелочь. Место в общежитии тебе дали? Нет. А ты знаешь, что тебе его не дадут? И я же буду эти чемоданы заносить сюда вот обратно. Я понимаю, с тобой что-то происходит. Я сквозь пальцы смотрю на все твои чудачества, но ведь рано или поздно… Сколько можно злоупотреблять моим терпением?
— Вот я и решила больше не делать этого.
Игорь включил телевизор, проверил настройку по сетке, приглушил звук и спросил:
— Была в консультации?
— Да. Сказали: назад поворачивать поздно.
— И последний вопрос: какое ты имеешь право отнимать у ребенка отца?
— Я не хочу, чтобы у моего ребенка был такой отец, как ты.
— Ты жестока, — спокойно отметил Игорь, пропуская кольца дыма сигареты одно в другое. — Мне кажется, что именно ради ребенка, ради его нормальной судьбы мы обязаны кое-чем пожертвовать. Ты пока думаешь только о себе. То, что ты нисколько не считаешься со мной, еще ладно… Но ты не имеешь права одна распоряжаться судьбой нашего ребенка. В конце концов, он не виноват в твоей легкомысленности. И учти: если ты уйдешь, то не вздумай возвращаться.
— Ты все пытаешься объяснить моим характером. Да, он не ахти какой… хотя бы удобный. Но что прикажешь мне делать, если я уверена, что обязана исправить свою ошибку? Пусть дорогой ценой, пусть с опозданием?.. Я ведь не говорю, что я — сама добродетель, а ты… Я, можно сказать, ни в чем тебя не обвиняю. Сама я во всем виновата. А ты предлагаешь мне пронести ошибку через всю жизнь. — Натали говорила спокойно, и Игорь отозвался миролюбиво:
— Я лишь о том, чтобы не торопиться. Если бы разговор шел обо мне, я бы сказал просто: мне с тобой хорошо. Но если рвать — чего я очень не хочу, — то совсем. Как будто нас с тобой друг для друга нет. И не надо писем, определений, на кого похож ребенок, чей у него носик и тому подобное. Деньги переводить буду до положенного срока… А всего разумнее — давай ужинать…
…На другой день она переехала в общежитие.
…Натали стояла у окна в коридоре. Она не выспалась, побаливало в затылке, а на душе было смутно. И тревожно. Ведь через несколько дней ее выпишут и…
И выйдет она на улицу, и пойдет на берег Камы. Там она сядет на скамейку…
В сердце кольнуло. А вдруг она — не выдержит? Вдруг не хватит сил победить тупое, липкое желание жить равнодушно, привычно, как вниз по течению, а мимо — настоящая жизнь? Позовет ее Игорь, и она вернется и будет вечерами сидеть у телевизора, будет ходить в гости и на работу и не вспоминать о том, как когда-то вела себя… Если бы сейчас у нее была Настя, все было бы проще. Уехали бы куда-нибудь в небольшой городок и жили… Вдвоем. А теперь она одна… Совсем одна…
Она прикрыла рукой вырез в халате на груди, улыбнулась, еще не понимая, как там, внизу, за оградой оказался Виктор.
Он махал ей рукой и что-то говорил.
Натали боялась пошевелиться, словно самым легким движением могла вспугнуть видение. Ей показалось, что она задремала, и вот — привиделось… Но как облегченно вздохнулось… В одно мгновение она освободилась от всего, что угнетало ее.
— Сейчас, сейчас, — прошептала Натали, словно Виктор мог услышать ее, и бросилась бежать по коридору, громко щелкая подошвами тапочек, каким-то чудом не упала на лестнице, рванула дверь…
— Нянечка!
— Да что с тобой?!
— Скорее дайте халат… понимаете, ненадолго… Он пришел!.. Я быстро, никто и не увидит… вы должны понять… я же без него не могу… Вы такая добрая… — бормотала Натали, запутавшись в рукавах халата.
— Я на тебя главврачу докладную подам, — растерянно отвечала нянечка, помогая ей завязывать тесемки. — Где это видано? Да меня из-за тебя в два счета с работы выставят. Никуда я тебя не пущу, психопатка ты ненормальная… — Нянечка, всхлипывая, повязывала ей косынку со своей головы. — Не пущу и все…
Натали чмокнула ее в щеку и убежала.
Дежурившая при входе медсестра даже головы не подняла от книги.
Прохладный утренний воздух ознобил Натали. Она дышала сквозь стиснутые зубы, словно боясь задохнуться.
Виктор медленно шел к ней. Натали спрыгнула с крыльца, сбросила тапочки, чтобы легче было бежать, и остановилась, почувствовав скользкий холод гравия.
— Я уезжаю, — сказал Виктор, опустив голову.
— Ну и что? — прошептала Натали, ища его взгляда. — Я буду ждать… я умею…
— Мы уезжаем, — еще тише сказал Виктор, отвернувшись. — Так лучше. Ты должна понять. Ты обязана… — И закурил.
Натали молча протянула руку, взяла папиросу и — вздрогнув — сломала ее. Выбросила.
— Понимаешь… мне от семьи… не уйти… не могу… не имею права… у меня такая работа…
“ А когда?
— Сегодня. Я специально решил хотя бы пройти мимо… и вижу — ты у окна… Потом поймешь, что я был прав.
— Знобит, знобит, — бормотала Натали, пытаясь дыханием согреть руки. — Сейчас… сейчас… я что-то должна сказать тебе… самое главное… и забыла… забыла…
— Наталья! — услышала она испуганный нянечкин голос.
— Тебя зовут, — сказал Виктор. — Желаю тебе…
— Так вот… подожди… подожди… — торопливо бормотала Натали. — Неужели ты не мог прийти… не так?.. Я не успею сказать… вспомнить… Ведь ты абсолютно неправ… Ты не понял меня… не захотел понять…
— Наталья, Наталья, бежи сюда! Обход начинается!
— Ты не понял меня…
— Это ты меня не понимаешь…
— Не уезжай, а!.. Я не буду беспокоить тебя… ведь мне не забыть тебя, как ты не понимаешь!
— Оглохла ты, что ли? — Нянечка дернула ее за рукав. — Врачи с обходом идут! Попадет ведь мне через тебя!
— Уйдите, нянечка!.. Уйдите!..
Нянечка молча тянула ее за собой, бормотала:
— Оставьте нас на минуту, — Натали от волнения охрипла, и перепуганная нянечка попятилась.
— Прощай, — сказал Виктор, — я напишу тебе. Ты можешь простыть… босая…
— Нет, нет… так я и не вспомнила…