Улыбаясь, он целует меня в губы, как будто я его развеселила.
Затем он толкает бедра вперед, и его член входит в мое нежелающее тело, скрепляя сделку.
Оказавшись где-то между вздохом и рыданием, я пытаюсь встать на дыбы, забыв, что я прижат. Я бесполезно умоляю: - Стой!
Но он этого не делает.
Я смотрю, как он закрывает глаза, испытывая удовольствие от своих движений, глубоко вонзаясь в мое тело, затем отстраняясь, глубоко входя, затем отстраняясь. Это не так больно, как я ожидала, — есть изрядный дискомфорт, когда он растягивает меня, но не явная боль. Я совсем отказываюсь от борьбы. Я поворачиваю голову в сторону, чтобы не смотреть, но я чувствую его везде — его дыхание, когда он наклоняется, чтобы поцеловать мою шею, его член, пробивающийся внутрь меня, его руки, все еще пригвождающие меня к кровати. Вес на моих руках причиняет больше боли, чем сам акт, но я не жалуюсь.
Он наконец отпускает мои руки, поднимает мои ноги и трахает меня под другим углом. Трение становится менее ужасным, и я закрываю глаза, молясь, чтобы он закончил прежде, чем заметит, как мое тело реагирует на него.
Вспоминая, с чего начался весь этот беспорядок, я бормочу: - Пожалуйста, не кончай в меня.
Затем, как мне кажется, из злости он стонет мне в рот и глубоко погружается в меня, входя в меня так глубоко, как только может.
Он остается во мне после этого, но он выдохся, поэтому он расслабляется напротив меня. Я лежу неподвижно, благословенно пустая на эмоциональном уровне, но так осознаю, что он все еще наполняет меня физически.
«Для танго нужны двое» .
Но Шери была права.
Это не так.
Глава Двадцать Четвертая
Я не знаю, куда идти, когда Матео закончил со мной.
Он слезает с кровати, берет пистолет с тумбочки, приводит себя в порядок и одевается. Я не двигаюсь. Ужас поглотил меня. Я не знаю, куда я пойду отсюда. Что со мной будет.
Он отправит меня обратно в комнату Винса?
Знает ли Винс на самом деле? Что знает Винс?
О, Боже. Винс.
Сглотнув ком в горле, я пытаюсь отогнать свои чувства. Я не могу сейчас их обработать, мне просто нужно... забыться.
Закончив, Матео выглядит так же хорошо, как и за завтраком, весь в своем строгом костюме. Не скажешь, что внутри него сидит монстр. Его волосы немного более взъерошены, чем до нашей борьбы, но разве вы не знаете, ему это очень идет.
У меня снова на глаза наворачиваются слезы, но я даже не знаю, от чего они.
- Ты можешь остаться здесь, если хочешь, — предлагает он. - Винс сюда не войдет.
- Что ты ему сказал? — тихо спрашиваю я.
- Я ему ничего не сказал.
Я устало вздыхаю. - Что он знает?
«Достаточно», — просто говорит он.
Я колеблюсь, ненавидя этот вопрос настолько, что не хочу его задавать, но все равно спрашиваю, потому что должна. - Что он... что он собирается со мной сделать?
- Я не уверен, — честно говорит он.
Мой последний оплот безопасности исчез.
- Я не позволю ему убить тебя, — говорит он.
Думаю, я должна быть благодарна.
Я не буду.
Кажется, он собирается отойти от кровати, но останавливается, наклоняясь ко мне и глядя на меня. - Я знаю, что ты сейчас злишься, обижена, напугана, но ты должна знать, что это ничего не меняет. Нравлюсь я тебе или ненавижу, ты останешься верна мне. Скажешь хоть слово о чем-то, о чем не следует, и я тебя прикончу.
Я не могу поверить, что он заставляет меня заявлять о своей чертовой преданности ему через несколько мгновений после того, как изнасиловал меня, но я коротко киваю. - Я знаю.
- Хорошо, — говорит он, отступая на шаг. - Не торопитесь, сколько тебе нужно.
И с этими словами Матео Морелли оставляет меня, сломленную, в своей чертовой постели.
---
Не знаю, как долго я прячусь в его комнате, но мне кажется, что это целая вечность.
В конце концов, я перетаскиваю свое тело с его кровати в ванную — его огромную, нелепую, блядь, ванную. Внутри есть мебель . Кому нужна мебель в их ванной? Кушетка стоит под углом перед ванной, как будто он сидит там, наблюдая, как люди моются. Кто вообще будет ею пользоваться? А если по какой-то причине вам это понадобится? Вдоль стены стоит чертово мягкое сиденье у окна.
Теперь я испытываю отвращение, а не восхищение от излишеств. Его чертова ванная больше, чем гостиная моей матери, и даже близко не стоит.
Душевая кабина тоже огромная и безупречно чистая. Я рада, потому что в итоге сижу в углу под струями и рыдаю.
Когда вся горячая вода заканчивается, я наконец-то встаю и выхожу. У меня нет чистой одежды, и я слишком боюсь идти в комнату Винса, чтобы взять ее, но ни одна из горничных не пришла проверить меня, так что я даже не могу попросить их принести мне смену.
Наконец, я выхожу из главной спальни Матео в одежде, которую я надела этим утром, целую вечность назад. Ужас заставляет меня идти медленно, гадая, дома ли Винс, пройдет ли кто-нибудь мимо меня в коридоре и узнает, откуда я пришла. Я не могу не предположить, что все знают, и теперь все меня ненавидят.
В конце концов, они все пытались меня предупредить.
Даже Матео это знал.
Я нахожу одну из гостиных, не вступая ни с кем в контакт, поэтому я останавливаюсь там, думая, что, может быть, я останусь. Она скудно обставлена и не совсем уютна, поскольку это одна из агрессивно нетронутых, второстепенных гостиных, но я не знаю, что меня ждет там, где находятся люди.
Я предполагаю, что Винс уже дома. Я не знаю, который час, но, похоже, прошло достаточно времени. Если только он вообще не собирается возвращаться. Может, он бросает меня здесь с Матео; может, он слишком разочарован, чтобы даже встретиться со мной.
Хотела бы я знать, что ему сказали. По крайней мере, тогда я могла бы попытаться подготовиться к этому.
Никто меня не находит, и через некоторое время я выхожу из гостиной. Огромный дом внезапно кажется очень одиноким, и мне интересно, ощущают ли его так все остальные. Я была так ослеплена им до сих пор, но в конечном итоге он слишком большой. Даже для стольких людей.
Мария идет по коридору, пока я блуждаю в никуда, останавливаясь, когда видит меня. Похоже, она торопилась, поэтому я удивлена, когда она останавливается.
Мы просто стоим и смотрим друг на друга.
- В крыле Франчески есть пустая комната», — наконец говорит она. «Я не могу поселить тебя там или обещать, что они позволят тебе остаться, но если ты ищешь, где...
Спрятаться . Она этого не говорит, но ей это и не нужно. Тот факт, что она знает, что я должна, беспокоит меня.
- Есть ли здесь кто-нибудь? — спрашиваю я.
- Винс только что вернулся домой. Не счастлив.
У меня сжимается живот. Я понимаю, что надеялась, что он останется в стороне, по крайней мере сегодня.