- Ну, я еще ничего не ел, — говорит он, как будто это имеет хоть какой-то смысл.
- С моими братьями и сестрами? — добавляю я, теперь уже действительно глядя на него, как на сумасшедшего.
- Эй, я работаю с тем, что мне дают, — заявляет он.
Я автоматически выкатываю тележку наружу, но как только мы добираемся до машины и я понимаю, что мы с Винсом остались практически наедине, мой дискомфорт снова просачивается внутрь.
Понизив голос, я говорю ему: - Знаешь, тебе не обязательно за мной присматривать.
- Может быть, я хочу за тобой присматривать, — отвечает он, встречаясь со мной взглядом.
Я сглатываю. - Зачем?
Он просто пожимает плечами, открывает мою пассажирскую дверь и кладет пакет с продуктами внутрь. - Встретимся у твоего дома.
Я хочу поспорить — я не хочу остаться наедине с парнем, который вломился в мой дом прошлой ночью, но знаю, что это не принесет много пользы. Если Винс хочет прийти на ужин, он придет на ужин — независимо от того, приглашен он или нет.
Глава пятая
Он не сразу туда приходит. Я тороплю своих братьев и сестер внутрь и устраиваю их с напитками и развлечениями, нервно поглядывая на дверь в ожидании его прихода. Я все равно начинаю ужин, так как готовлю то же самое, даже если он не появится.
Но он это делает. И он приносит чесночный хлеб, что делает его героем для моих маленьких брата и сестры. Если бы я знала, что Винс собирается дать мне двадцатку на кассе, я бы, возможно, согласилась на чесночный хлеб, но они этого не поняли. По возможности я стараюсь скрывать от них наши финансовые проблемы. Но не всегда это делала, но однажды, когда мы с мамой пытались выяснить, как оплатить счет за коммунальные услуги в их присутствии, я заметила, что мой брат слушает, его маленькое лицо выражает беспокойство.
С тех пор я не говорю о финансовых проблемах, пока они не окажутся в постели.
Я занимаюсь пастой на плите, когда чувствую, как он подходит ко мне сзади. Страх определенно присутствует, но я пытаюсь его скрыть. Он не собирается причинять мне вред, он просто... преследует меня.
Конечно, это звучит правильно.
Прочистив горло, я спрашиваю: - Откуда ты знаешь, что им нужен чесночный хлеб?
- Надо есть чесночный хлеб со спагетти, — говорит он, прислонившись к стойке, чтобы посмотреть на меня. - К тому же, мальчик попросил его по дороге к кассе.
Я этого не помню, ведь была довольно сильно отвлечена им. Автоматически разогревая духовку, я позволила своим мыслям блуждать. Если он следовал за мной в магазин, это значит, что он следовал за мной в детский сад, чтобы сначала забрать Кейси, а затем в начальную школу, чтобы забрать Аллана. Он же не мог, верно? Я бы заметила.
Хотя, я не особо смотрела. Я думала — надеялась — что мы решили этот вопрос еще накануне вечером.
- О чем ты думаешь? — спрашивает он.
Я понимаю, что странно тихая, погруженная в свои мысли, но... ну, это кажется оправданным. - Ты следил за мной?
Он не подтверждает и не опровергает, просто скрестил руки на груди и наблюдает за мной.
Хотя я и верю в это, чувствую себя высокомерной, сказав эти слова. - Я имею ввиду, ты же сказал, что был только в продуктовом магазине, но, очевидно, ничего не покупал. И я даже не пошла прямо туда. Я останавливаюсь, внезапно вспоминая его намеки вчера вечером о видео моего брата и сестры, о том, что они спали в коридоре. Моя кровь стынет в жилах, когда я понимаю, что если он следил за мной, когда я выходила из школы, он знает, куда они сейчас ходят.
Я бросаю взгляд на его лицо для подтверждения, но выражение его лица тщательно отсутствующее. Сглотнув, смутно чувствуя, что меня сейчас вырвет, я говорю: - Ты последовал за мной в их школы.
Он знал, что я их забираю, потому что слышал мой разговор с мамой накануне вечером.
Я оборачиваюсь и смотрю на Аллана, который теперь доверяет ему, и все потому, что он принес чертов пакет чесночного хлеба.
Внезапно разозлившись, я оборачиваюсь и смотрю на Винса. - Прекрати.
По-прежнему не выражая никаких эмоций, он говорит: - Ничего не делал.
Тыкая пальцем в грудь, я говорю: - Я единственная, кто в этом замешан. Я. Мои брат и сестра не имеют к этому никакого отношения, и если ты им тронешь... Я замолкаю, потому что мне нечем ему угрожать. Что, я пойду в полицию? Я не дура. Я не могу угрожать таким образом и ожидать, что он поверит, что буду держать рот закрытым. Если я не буду осторожна, то могу оказаться мертвой.
Внезапно, охваченная тяжестью этого чертового бремени, я качаю головой, немного съёжившись. - Я ничего не скажу.
- Так ты сказала.
- И ты все равно следовал за мной! Ты следовал за мной в их школы. Я останавливаюсь, оглядываясь, чтобы убедиться, что они не слушают. - Я сказала тебе, что можешь доверять мне, и ты все равно следовал за мной. Что я должна из этого вынести?
Слегка наклонив голову, он тратит время на то, чтобы сформулировать ответ. Наконец, не глядя на меня, он говорит: - Я пытаюсь доверять тебе, но небольшой дополнительный стимул никогда не повредит.
- Угрозы моей семье — это не способ получить от меня то, чего ты хочешь, — предупреждаю я его.
Изогнув бровь, словно ему это показалось забавным, он спрашивает: - Тогда как же мне быть?
Раздраженная, я говорю: - Ты уже получил это. Клянусь Богом, мой рот на замке. Просто... оставь меня в покое.
Он смотрит на меня, но я не могу понять, о чем он думает. - Это то, чего ты хочешь?
Мои глаза выпячиваются. - Да!
Какое-то время он ничего не говорит, просто стоит, все еще скрестив руки. В конце концов он их опускает, отходит от стойки с кивком.
Не знаю, что он делает, когда отходит, и даже когда он идет к двери, я не полностью доверяю ему. Но затем он открывает дверь, поворачивает замок и выскальзывает.
- Куда он идет? — требует Аллан, перегнувшись через подлокотник дивана и переводя взгляд с меня на дверь.
Я не отвечаю сразу, сама не уверена. - Я думаю, ему пришлось пойти домой.
- Зачем? Он что, оставил чесночный хлеб?
Не могу не посмеяться над эгоизмом детей. Я смотрю на нетронутый ломоть чесночного хлеба на прилавке, и хотя это абсурдно , внезапно чувствую сокрушительный груз вины на своих плечах. Я говорю себе, что это глупо, невероятно глупо — он последовал за мной, когда я ушла из школы, он снова оставил невысказанные угрозы на столе , и все это после того, как я увидела, как он вышел из пожара в доме, в результате которого погибло два человека.
Безумие чувствовать себя виноватой из-за того, что я не хотела, чтобы он остался на ужин.
Но я чувствую.
---
Сидя в классе, тревожно тереблю замятый уголок своей красной тетради. Я жду, кто сядет рядом со мной — Коди Миллер или Винс.