На ней была черная короткая юбка и светлая блузка.
— Я не могла прийти вчера, — сказала она. — Я договаривалась насчет похорон.
— Я искал тебя.
— Я хотела прийти, но… ты же знаешь, бывают вещи, которые просто необходимо сделать.
Он сказал:
— У тебя есть машина?
И она улыбнулась, потому что сама спрашивала его об этом.
— Теперь есть. У меня их две, но я понятия не имею, где они.
— Мы можем куда-нибудь пойти?
— Я не хочу вести тебя к себе домой. Там еще слишком много осталось от Арлена. Может, пойдем съедим что-нибудь? Или мы можем пойти в бар, в мотель.
— Я знаю, куда мы пойдем, — сказал Дэннис и отвел Лоретту в отель, где они сняли номер на одну ночь и восхитительно провели время.
Они включили музыку, сняли с себя всю одежду и позволили себе быть просто мужчиной и женщиной. Они не могли насытиться друг другом. Они занимались любовью, пили коктейли с водкой, ели кальмары. Лоретта сказала:
— Минувшее воскресенье было лучшим днем моей жизни. И не из-за того, что не стало Арлена, а из-за того, что ты пришел в мою палатку и стал мыть мне спину. Удивительно, как я набралась смелости попросить тебя об этом, и в то же время я просто счастлива, что сделала это. С такими воспоминаниями можно прожить всю жизнь. Несмотря на духоту, которая там была. И теперь у меня снова счастливый день… Что сегодня, среда? Я буду долго вспоминать эти два дня.
— Это только начало, — сказал Дэннис.
— Господи, как я на это надеюсь, — сказала она. — Ты не обжегся?
— Нет.
— Ты большой озорник, с тобой не соскучишься. И ты не эгоист, как другие.
— Когда я увидел тебя внизу в черной юбке, я сразу понял, что это ты.
— Старо, — сказала она.
— Я люблю твои ноги. Я люблю твое тело.
— Как насчет головы?
— Я люблю твою голову. Есть хочешь?
Они ели суфле из раков, которое им принесли в номер. За едой смотрели друг на друга и касались друг друга руками. И ни слова не говорили о том, что случилось в воскресенье. Она не говорила об Арлене. Она не спросила, что Дэннис делал после того, как ушел из палатки. Он спросил, смотрела ли она сражение. Она ответила, что нет.
— Я сидела в этой дурацкой юбке возле палатки и думала о тебе, ощущала твой запах, чувствовала твои волосы под руками. У тебя хорошие волосы. Мы останемся здесь на ночь?
— Я так думал.
— Завтра похороны. Завтра мне придется рано уйти, — сказала она. — Ненавижу задавать прямые вопросы, но… Я тебя еще увижу?
Он удивился.
— Конечно.
— И ты не сбежишь?
— На этой неделе заканчивается мой контракт, но я уверен, что его продлят до конца лета. Мой босс недавно стал уважать мою работу.
— Знаешь, что свело нас вместе?
— Да. Пирог «Озорник».
— Ты чувствуешь что-нибудь ко мне?
— Да, чувствую.
— А знаешь почему?
— Ну, такие вещи… они просто происходят, что ли. Я видел девушек и думал: «Она?»… И когда встретил тебя, подумал: «Она!» Я ни на минуту не переставал о тебе думать.
— Я чувствую то же самое, — сказала Лоретта. — Жду не дождусь, когда мой дорогой супруг окажется в могиле. Тогда я наконец-то смогу заняться своей жизнью.
— Дело хорошее, — сказал Дэннис.
Он вернулся домой в семь тридцать утра следующего дня. Чарли еще спал, Вернис была на кухне. На обеденном столе лежал раскрытый журнал.
Она сказала:
— Ну, ты, наверное, хорошо провел время. Влюбился, что ли?
Он мог бы ответить ей: «Да. Кажется, влюбился», но сказал, что просто уснул.
— Конечно, уснул. После всего. Ты был в Мемфисе?
— С чего ты взяла?
— Чарли говорил, что ты хотел встретиться с той девушкой с телевидения. С двойной фамилией.
— И не собирался!
— Ну, если верить Чарли, это она хотела встретиться с тобой. Он сказал, что какой-то бейсбольный фанат надумал угостить его выпивкой. Он обернулся — а ее уже нет. Он подумал, что вы все-таки встретились.
— Я ее не видел. Слушай, мне жаль, что я пропустил ужин. Что ты приготовила?
— Это уже не имеет никакого значения.
— Я остался в отеле. Снял номер. Хотел посмотреть, каково это. Знаешь девушку, которая регистрирует постояльцев? Зовут Патти.
— Да, Патти.
— Она зарегистрировала меня и дала ключ.
— Ты кобель. Ты с ней спал?
— Она слишком молоденькая для меня.
— И еще у нее неправильный прикус, — сказала Вернис.
— Но она все равно ничего.
— Я же говорю — ты кобель. Позавтракаешь?
— Я уже пил кофе.