Она смутилась.
— Не красней, — сказал Ренцо. — Если мне придет в голову, я одинаково легко могу залезть как в твою постель, так и в свою, никакой разницы. А спать лучше на кровати, чем на земле.
— Я привыкла на земле, — сказала Мэй упрямо. — Но тебе в голову ведь такое не придет?
Почти смешно, немного наивно.
— Не придет, — сказал он. — Обещаю тебе.
— Никогда?
— Никогда. Если ты только сама не захочешь.
— Никогда… — тихим эхом отозвалась она, уши порозовели.
Девочка, не смотря на все, что случилось с ней. Слишком быстро…
Хотелось спать, а спорить не хотелось совсем. Как долго он продержится без сна? Вторую ночь еще ничего. А потом?
Но есть вещи, которые нельзя доверить никому, даже гильдейской стражи, что ждет снаружи.
— Ты можешь спать. Я не трону тебя во сне и не попытаюсь бежать, — щедро пообещала Мэй. — Ты прав, здесь, в лагере, это глупо. Я подожду до Илоя.
— Подождешь? А там убьешь меня?
— Может быть, — Мэй чуть улыбнулась. Ее золотые глаза все больше оживали.
— Договорились, — Ренцо потянулся в кресле, взял кружку.
Кофе немного горчил. Предстоит долгая ночь.
8. Лисичка
Она долго вертелась в своей постели и не могла уснуть. Уже далеко заполночь, утром рано вставать.
Тускло горела лампадка. Лоренцо сидел за столом, так сосредоточенно.
Сначала Мэй не могла понять, что он делает, слышала тихие звуки, то ли хруст, то ли… не понять. И запах свежей стружки.
Ей ведь нет дела до всего этого?
Но покоя тоже нет.
— Мэй, я не мешаю тебе? — окликнул он.
— Нет, — сказала она. Села, обхватив колени руками. — А что ты делаешь?
Он улыбнулся.
— Иди сюда, посмотри. Ты все равно не спишь.
— Сплю, — не согласилась она.
Он тихо засмеялся.
— Я вижу. Иди.
Глупо отказываться.
Мэй поднялась на ноги. И только поднявшись поняла — Лоренцо вырезал что-то из дерева. Фигурка почти полностью скрыта в его ладонях, только любопытный нос торчит.
— Сейчас, — сказал он, серьезно правя крошечные ушки. — Я уже почти закончил.
Нож у него специальный, треугольный, маленький и еще несколько, разной формы, стружка вокруг, рядом нарисованная на бумаге лисичка с таким же носом и ушками — чудеса! Пальцы быстро уверенно скользят по фигурке, нож снимает лишнее.
Глаза лисичке он вырезает в последнюю очередь, словно бусинки.
Мэй наблюдала заворожено, почти не дыша. Подошла поближе.
Наконец, Лоренцо смахнул последнюю стружку, дунул. Поставил лисичку на стол, прямо перед Мэй.
— Вот, — сказал он, улыбаясь. — Возьми.
Мэй заворожено взяла. Как не взять? Вот уж не думала, что илойский трибун способен на такое.
Лисичка была маленькая и словно живая, теплая — еще хранящая тепло его ладоней. Она сидела, склонив голову на бок, чуть вытянув шею, уши торчком. Такая любопытная, серьезная, слегка настороженная.
— Похожа? — довольно спросил Лоренцо.
Мэй сразу не поняла.
— На тебя похожа? — спросил он. — Как думаешь?
Мэй поджала губы и быстро поставила лисичку обратно на стол.
Смутилась. Но похожа… Да, Мэй поймала себя на том, что сейчас даже смотрит точно так же — внимательно и настороженно. Лоренцо уловил очень точно.
— Можешь взять себе, — сказал он.
— Нет.
Никаких подарков ей не нужно, даже таких.
— Как хочешь, — он пожал плечами. — Тогда дома отдам Виоле, может, ей понравится.
— Виоле?
Он тихо вздохнул.
— У меня маленькая дочка, Виола, ей скоро пять лет.
Все еще улыбка на губах, но чуть грустная, и глаза…
— Ты любишь ее?
Зачем она такое спрашивает?
— Я ее никогда не видел. Я пять лет не был дома, Мэй.
Что-то скользнуло в его голосе… Боль? Пять лет — это очень долго.
Мэй и не заметила, как села рядом, подперев подбородок кулаком. Хотелось что-то сказать, но что — она не знала. Осторожно погладила лисичку пальцем.
— Ты скучаешь по дому? — спросила она.
Он… нет, не нахмурился, только черточка между бровей.
Она лезет в личное? Куда не стоит лезть? Зачем ей?
Но именно сейчас это казалось важно.
— Я не знаю, что ждет меня дома, — сказал Лоренцо. — За такой срок все может измениться. Кикко, моему сыну, было три года… я делал для него деревянных драконов, волков, лошадок и солдатиков, ему ужасно нравилось. Мы устраивали баталии в перистиле, взятие крепостей… Сейчас ему восемь, совсем другие интересы и другая жизнь. Я даже не уверен, что он узнает меня. А жена…