Пролог
Чёрный внедорожник несётся на огромной, почти запредельной скорости, со свистом рассекая не по-осеннему тёплый воздух.
На заднем сидении замерший в напряжении темноволосый мужчина, не моргая, смотрит в зеркало над водителем. Смотрит до тех пор, пока тот не поднимает голову и не ловит его кричащий взгляд: «Поднажми, Валера!»
Повинуясь безмолвному приказу босса, водитель-телохранитель крепче стискивает руль узловатыми пальцами со сбитыми костяшками и выжимает из железного коня максимум того, что возможно.
Мужчина одним лишь движением глаз заранее одобряет любое действие Валеры. И автомобиль, каким-то чудом удерживаемый на старой раздолбанной дороге, разрезает густую обволакивающую темноту.
Опасно? Да. Но думать об этом нет ни времени, ни желания.
Сейчас главное оторваться, быть как можно дальше от второй машины. Сейчас главное спасти и доставить в сохранности деньги, а не собственные шкуры, и без того потрёпанные.
Сейчас главное, чтобы преследователи, считающие, что хрустящие купюры должны достаться им, поверили, будто господин Александров или, как его называют, «Контролёр», не достаточно умён.
Кретины! Они всегда будут на шаг позади!
Кривая ухмылка искажает правильные черты лица мужчины.
Контролёр…
Да, но глупец тот, кто думает, будто эту кличку ему дали лишь за то, что он контролирует выполнение условий договоров и движение денежных средств, полученных от них и идущих «наверх».
Он, Александров Сергей Иванович получил своё прозвище совсем за иные заслуги. За привычку и умение держать под контролем любую, даже самую сложную ситуацию. За способность просчитать все ходы соперника наперёд.
Вот и в этот раз он, недавно начавший подозревать, что среди своих же завелась «крыса», сливающая информацию конкурентам, предусмотрел, насколько велика вероятность нарваться по дороге на засаду. На тех, кто во что бы то ни стало, попытается перехватить перевозимые деньги.
Что ж, кое-кого ждёт большой и неприятный сюрприз.
Прежде чем они поймут, в чём дело, придётся помучиться, гоняясь за «мыльным пузырём».
Два совершенно одинаковых автомобиля с одинаковыми номерами. Только в его внедорожнике – деньги, много… чудовищно много денег. И едет он по старой дороге, уже больше шести лет закрытой на ремонт и позабытой всеми. По дороге, по которой и абсолютный безумец со склонностью к ничем не оправданному риску не согласится ехать даже засветло.
А есть другая машина – пустышка – её задача любыми способами привлечь внимание к себе. Сделать всё, чтобы враги, отслеживающие передвижение денег, были уверены, что груз перевозят именно в ней.
Самодовольная улыбка скользит по губам Сергея. Во взгляде горит нездоровый блеск от азарта погони. И нет необходимости видеть глаза, чтобы понять это. Он может вообще закрыть их. Суть происходящего всё равно не изменится.
Ему известны каждая мелочь, каждый последующий кадр, потому что всё это уже было в его жизни. Бессчётное количество раз.
В лобовое стекло видна лишь освещаемая фарами разбитая вдрызг дорога.
Непроглядная темень вокруг не позволяет рассмотреть местность, но это ничуть не мешает ориентироваться, составляя полную картину по мелким штришкам.
Сергей точно знает: следом за внедорожником стелется завеса серо-коричневой пыли вперемешку с вылетающим из-под колёс гравием. Слышно, как он шуршит и время от времени ударяется о металл.
Если бы стоящие вдоль дороги выключенные фонари вдруг зажглись и осветили округу, справа в низине можно было бы увидеть глубокий овраг, заросший бурьяном в человеческий рост.
Когда-то, лет двадцать назад здесь находился коллектор очистных сооружений. Бронированные затемнённые окна автомобиля наглухо закрыты в целях безопасности, но даже сквозь них в салон просачивается характерный запах.
Значит, там, по другую сторону от дороги разрослась и превратилась в дикие дебри никому не нужная и давно заброшенная посадка фруктовых деревьев.
И никто не знает, сколько людей, до сих пор считающихся пропавшими без вести, навсегда останутся здесь. Постепенно превращаясь в кости, обглоданные голодными стаями бродячих собак.
Не так давно, в начале девяностых сюда свозили и сбрасывали вниз всех несогласных и неугодных. Иногда уже мёртвых, замученных пытками до неузнаваемости, а иногда избитых до полусмерти, но ещё живых. Этих людей уже никогда не найдут, да и не станут искать.