Баркас с парламентерами подошел к «Парижу». Чиновник министерства иностранных дел титулярный советник Иван Ботьянов и флаг-офицер лейтенант Рогуля поднялись по штормтрапу.
— Вернемся, князь, в салон, — позвал князя Грейг. — Послушаем ответ паши.
Вице-адмирал Грейг не сомневался в том, каков будет ответ, но ему хотелось услышать от двух парламентеров их впечатления от посещения крепости. Те были посланы для вручения ультиматума главного командира флота, в котором он предлагал коменданту сдать крепость без боя, чтобы избежать напрасного кровопролития. Парламентерам была также поставлена задача: осмотреть, насколько возможно, состояние крепости, бастионов, орудий. И еще Грейг хотел понять, что за человек комендант крепости: фанатик, волевой или бесхарактерный, и тому подобное. Всем этим живо интересовался адмирал.
Паша отверг ультиматум. В ответ он просил аллаха осенить его благодатью, чтобы он мог насладиться плодами своей победы. Адмирал получил ожидаемые сведения: крепость действительно была переустроена, укреплена, хорошо защищена, в ней было полно аскеров. Посланники собственными глазами видели, как через крепостные ворота поступали новые подкрепления от черкесов и других горцев.
От запада с головокружительной скоростью надвигалась буря. Порывы ветра раскачивали корабли, на них обрушивались огромные волны, но все-таки истинный шторм был еще впереди. Важно было его выдержать, не позволить штормовому ветру выбросить корабли на отмели, маневрировать так, чтобы не приблизиться на орудийный выстрел из крепости. Важно было не оставить в одиночестве Перовского, который уже подал сигнал ракетами, что находится в двух верстах от крепости.
К заходу солнца стихия разгулялась. Было одиннадцать часов вечера, когда вахтенный офицер занес в шканечный журнал флагманского корабля сдержанную, но тревожную запись: «Положение флота становится поистине опасным. Ветер, дующий прямо в залив, не дает возможности действовать парусами. Наблюдается дрейф в сторону песчаной отмели перед крепостью. Двести орудий на стенах крепости повернуты в нашу сторону в ожидании, что нас снесет на расстояние орудийного выстрела. Положение сухопутного отряда еще хуже. Он находится на открытой местности, с одной стороны горы, с другой стороны крепость и тысячи черкесов…»
Софья Петровна смотрела в окошко. Дождь лил как из ведра. Девушка испытывала непреодолимое желание выйти наружу и бегать под дождем долго-долго, до изнеможения, чтобы дождь смыл с ее души всю накопившуюся в ней муку.
«Какая я неблагодарная», упрекала она себя. В доме Карла Христофоровича она нашла тепло и сердечность, могла снова отдаться любимым занятиям, но, несмотря на это, в ее сердце поселилась какая-то пустота. Ночами она тонула в ней, исполненная страданием и отчаянием, сама не ведая, почему.
В комнату вошла Клавдия Ивановна и села на канапе, умостилась поудобнее, вынула из сумочки рукоделие и стала подбирать нужные для гобелена нитки.
— Какая противная погода, да, Софи? — вздохнула она. — А знаешь, к Карлу Христофоровичу зашел человек, посланный адмиралом. Пришел транспорт с ранеными…