— Эх, жалко! Надо было бы усиленно поработать над компасным вопросом, — сказал астроном. — Сейчас девиация стала нашим вторым противником.
— О, Карл, такой вечер, а ты опять про девиацию, — укоризненно сказала Клавдия Ивановна.
— Знали бы вы, мадам, какие неприятности однажды создало мне это коварное явление, — с улыбкой обратился к ней Казарский. И, чтобы познакомить сидевшую рядом с ним барышню с этим явлением, он доходчиво и обстоятельно стал объяснять, как при определенных условиях магнитная стрелка может вести себя неправильно.
— Расскажите про этот случай, — тихо произнесла Софья Петровна, чувствовавшая себя среди гостей несколько неудобно.
— Были мы тогда в крейсерстве вдоль Абхазии. Берега там крутые, и в то же время изобилуют мелями. Налетел шторм. Было принято решение штормовать дальше в море, чтобы не разбиться о скалы или не сесть на мель. Ветер раскидал корабли эскадры. — Александр Иванович рассказывал просто, не увлекаясь и не приукрашивая пережитые опасности. — После бури я определил положение корабля, но компас нас подвел. Курс оказался ошибочным и мы едва не попали волку в пасть. Нас вынесло к Геленджику, под турецкие орудия.
Александр Иванович усмехнулся. То, что когда-то стоило ему немало нервов и здоровья, теперь казалось смешным происшествием.
— Это и есть существо компасного вопроса, — сказал адмирал. — Проблема, которую следует непременно решить.
— Дядя, я впервые узнаю, что вы работали над этим вопросом, — вмешалась Софья. — Знаете… француз Пуассон тоже занимается компасами… Он известный математик, приятель моего отца… Они переписывались.
Вице-адмирал, астроном и Александр Иванович с удивлением смотрели на девушку. Она говорила смущенно, короткими фразами, но слова ее произвели сильное впечатление.
— А дальше, милая? Продолжай! — подбодрил ее Карл Христофорович.
Софья объяснила, в чем суть исследований Пуассона.
Александр Иванович, покраснев, слушал ее рассуждения. Ведь буквально минуту назад он самым примитивным образом рассказывал ей о том, о чем она со знанием дела беседовала с таким ученым человеком, как Алексей Самуилович. С изумлением смотрел на нее и мичман Кутузов. «Какая современная барышня», — говорили его глаза.
— Софья Петровна, вы говорите, что Пуассон хотел составить уравнения взаимодействия сил магнитного поля Земли и магнитного поля корабля. То есть создать математическое обоснование теории магнитной девиации.
— Да, — ответила Софья. — Возможно, он уже это сделал.
— Известны ли тебе его вычисления? — спросил дядя.
— Нет. Мы с папой… — она умолкла и опустила глаза, затем продолжила, — мы с Александром Дмитриевичем тогда занимались другими вычислениями.
— О каком Александре Дмитриевиче идет речь?
— О генерале Засядько. Знаешь его?
— Отлично знаю. И какими вычислениями вы с ним занимались? — спросил Карл Христофорович.
— Мы решали задачи, связанные с расчетом траекторий боевых ракет. Вам ведь известно, что генерал Засядько является изобретателем боевых ракет? Не сигнальных, не для фейерверков, а боевых. Он положил начало созданию нового вида артиллерии — ракетной артиллерии.
Клавдия Ивановна с удивлением слушала слова своей племянницы. С лиц лейтенанта и мичмана исчезли улыбки.
— Александр Дмитриевич, — продолжала Софья, — видит в этом новом оружии будущее артиллерии. Но он идет еще дальше: говорит, что этим сделан первый шаг к полету на Луну.
— Э, Карл Христофорович, что вы на это скажете? А мы все еще ломаем головы над компасным вопросом. — Адмирал усмехнулся своему приятелю и перевел взгляд на двух офицеров. — То, о чем говорит Софья Петровна, есть сущая правда. Я раз присутствовал при испытаниях боевых ракет на учебном полигоне. Теперь это уже не тайна. В предстоящей войне их проверят, и, если их достоинства подтвердятся, то в первую очередь вооружим ими дунайскую флотилию. А вы, милая Софья Петровна — истинно самородное золото. Неограненный алмаз… Впрочем, что я говорю! Отшлифованный, и то идеально.