Поместье Фрагенштайна хранила калитка в каменной стене, хватило нескольких ударов тяжелыми кувалдами, чтобы путь стал свободным. Однако я знал, что с дверьми самого дома будет сложнее. Когда я гостил здесь первый раз, то заметил, насколько надёжны эти врата, сооружённые из толстых балок, окованных железом. Окна же первого этажа, очень высокого первого этажа, закрывали на ночь, затворяя прочные ставни. Значит, следовало проявить смекалку, а не тупую силу. Я взял в руку колотушку и постучал. Раз, другой и третий. Наконец раздалось шарканье.
— Чего надо? — я услышал голос кого-то, кто явно был очень сонным и очень недовольным.
— Именем Святой Службы, открывай! — крикнул я.
Воцарилась тишина. Я не считал, что привратник подумал, будто кто-то глупо шутит. Ложная выдача себя за служителя Инквизиции грозила наказанием в виде кастрации, вырезания ремней из кожи и сожжения на медленном огне. В связи с вышеуказанным фактом, на белом свете немного попадалось столь смелых шутников.
— Спрошу моего господина, — на этот раз мы услышали голос, который уже не был ни сонным, ни недовольным.
— Если не откроешь двери, будешь обвинён в соучастии в преступлении, — сказал я громко. — Тебя будут пытать и сожгут!
Я дал ему минуту, чтобы он понял истинное значение этих слов.
— Считаю до трёх, после чего прикажу выбить дверь, — заявил я. — У тебя есть семья, парень? — спросил я более мягким тоном и подождал немного: — Раз!
Я услышал скрежет отодвигаемой задвижки. Я улыбнулся. — Два! Двери заскрипели.
— Три!
Я стоял напротив седобородого и седовласого мужчины, который вглядывался в меня с нескрываемым ужасом. Я переступил порог.
— Бог с тобой, добрый человек. — Я похлопал его по плечу. — Проводи нас к господину Гриффо.
— Но хозяин с-сейчас с-спит… — пробормотал он.
— Разбудим, — мягко пообещал я и легко его подтолкнул. — Веди, — приказал я.
Фрагенштайн, должно быть, нас услышал. Может стук в двери, а может, до этого, выламывание калитки, ведущей во владение. В любом случае, он собрал вокруг себя нескольких слуг (я слышал возбуждённые голоса) и забаррикадировался вместе с ними в покоях на первом этаже. Я знал, что они смогут там долго обороняться, а также был уверен, что Гриффо успел послать кого-нибудь за помощью. Может к бургомистру, а может к отцу. Городские власти не смогли бы ничего сделать, но если бы граф прислал отряд солдат… Теоретически, они должны немедленно перейти под командование Службы, но на практике их прибытие означало бы огромные осложнения. А я не желал себе осложнений в этой и так несказанно трудной ситуации. Утешало меня только одно: Фрагенштайн, оказывая сопротивление, признал свою вину. Поскольку человек с чистой совестью примет инквизиторов с сердечной улыбкой на устах, а не побежит в укрытие, заслоняясь вооружёнными слугами.
— Гриффо Фрагенштайн, — воззвал я. — Именем Святой Службы требую, чтобы ты открыл двери!
Это не было действием в расчёте убедить хозяина. Он ведь знал, с кем имеет дело. Однако он мог внушить своим людям, что на них напали грабители или шайка, нанятая кем-нибудь из конкурентов. Даже мирно настроенных людей легко склонить к убийству бандитов. Много труднее склонить их к убийству инквизиторов. Из-за двери я услышал шум взволнованных разговоров.
— За выдачу Гриффо Фрагенштайна назначена огромная награда, — сказал я громко.
Я не разминулся с истиной. Тот, кто выдаст своего господина, получит благословение во время святой мессы, и мы будем искренне молиться о его спасении. Разве может быть большей награда?