– Ах ты сука проклятая! Убью! – верещал кто-то, и я отчетливо различил искаженный злостью и алкоголем голос Вагнера.
– Девочки, перерыв, – велел я. Выскочил из кровати и набросил плащ на голое тело. Отворил дверь, вышел в коридор. Увидел Фаддеуса, что склонился над одной из своих девок (та лежала, скорчившись, под стеной) и охаживал ее кулаками.
– Обворовывать меня, курва? – драл он горло. – Мало я тебе заплатил?
Нагая девушка отчаянно стонала и закрывала руками лицо. Признаю, она была очень даже ничего, с грудями побольше моей головы. Ну, милые мои, Фаддеус первым выбирал девок, бедный же Мордимер довольствовался тем, что осталось. Но что же, выходит, первый выбор не всегда удачен?
Я подошел к ним, желая успокоить Вагнера тихим словом (поскольку Мордимер Маддердин очень смирный человек), однако вдруг в руке моего товарища блеснул нож.
Я удержал его руку. Быстрее, чем смог осознать.
– Вагнер, – сказал ласково, – это же просто девка. Можешь ее выпороть, но зачем убивать?
– Не тв’йо дело! – рявкнул он, и я увидел, что глаза моего спутника безумны и полны гнева. Это меня очень разочаровало: будь ты хоть пьян вусмерть, но инквизитору и в алкогольном угаре следует владеть собой.
– Любезный Фаддеус, если ты убьешь эту девицу, до конца ночи останешься лишь с ее подружкой. А я тебе своих не отдам – ни одной. Даже не проси…
Он глянул на меня – и внезапно гнев в его глазах погас. Вагнер засмеялся, потом хлопнул меня по спине.
– А ты пр’в, Морт’меш, – сказал, и девица, услыхав эти слова, зарыдала с облегчением. Он же глянул в ее сторону со злобной усмешкой. – Убб’ю утрр’м, – добавил, но я знал, что теперь он шутит.
– Разве только?.. – поддел я его.
– Разв’ т’лько буд’т очень стар’цца смирить мой гнеффф, – закончил Вагнер.
– Ну вот, – сказал я. – Позволишь ли мне теперь возвратиться и закончить то, на чем ты меня прервал? А уж поверь – прервал в самый неподходящий момент.
Он покивал и поднял девицу за волосы. Та охнула, но сразу же обняла его за пояс. Они пошли по коридору к комнатам Фаддеуса; и вместе казались кораблем, лавирующим среди рифов. Девица, придерживая пьяного Вагнера, обернулась на миг в мою сторону, и я увидел, как губы ее беззвучно складываются в слово. В Академии Инквизиториума нас учили читать по губам, поэтому я понял, что она хотела сказать. И был доволен, поскольку люблю людей, которые умеют оценить оказанную им услугу. Даже если речь о таком незначительном создании, как девка из маленького городка.
Поймите правильно, милые мои, Мордимер Маддердин не был, не является и никогда не будет человеком, которого может огорчить смерть девки. Скажи мне Вагнер на следующий день: «Знаешь, Мордимер, пришлось ту шлюху зарезать – она меня обокрала», – вероятно, я лишь пожурил бы его за вспыльчивость, но не за само решение. Однако в том-то и дело, что на сей раз в неловкой ситуации оказался я сам. К тому же не люблю бессмысленно причинять боль, как не люблю и беспричинных смертей. Ведь и Господь наш говорил: Как вы сделали это одному из братьев Моих меньших, то стократ сделали Мне[5]. Не верю, что спасение жизни глупой девки (а только глупая попыталась бы обокрасть инквизитора, пусть даже пьяного), так вот, не верю, что это будет иметь значение на Божьем Суде, где все грехи наши окажутся взвешены и сочтены. Но мне подумалось: хорошо ли для хваленых инквизиторов, что один из них оставит в память о себе труп зарезанной девки? Мы были героями Кобритца, а герои не убивают шлюх в пьяном угаре. И поверьте, лишь это да еще сохранение доброго имени Святого Официума волновало меня тогда.
Утреннее приключение напомнило о себе ближе к полудню, когда Фаддеус ввалился в мою комнату: я как раз, уже в одиночестве, отдыхал после пьянства и постельных утех.
– Не крала, – пробормотал он.
– Чего?
– Упал под кровать, даже не пойму когда, – сказал Вагнер. – Ну, кошель, значит. Наверное, когда раздевался или что… Утром нашел… Знаешь, Мордимер, если бы не ты – я бы убил невиновную девушку!
– Мой дорогой, – сказал я, удивленный его терзаниями, – я тебя удержал лишь оттого, что полагал: две девицы управятся с тобой куда лучше, чем одна. Протяни какая-нибудь шлюха лапу к моим денежкам, я зарезал бы ее и глазом не моргнул. Да и поразмысли, дружище, кого волнует жизнь девки? Ты выказал немалые рассудительность и милосердие, просто сохранив ей жизнь.
– Думаешь? – глянул он на меня.
– Думаю, Фаддеус. Ведь молодому инквизитору необходим пример для подражания. И я рад, что сумел повстречать именно тебя…