- Госпожа, этого человека зовут Ирриланди. Он приходится братом мужу свояченицы моего кузена. Следовательно, он мой родственник, и я могу поручиться, что он достоин чести служить в войске Акомы.
Отдавая должное железной выдержке полководца, бывшего военачальником у Тасайо, Мара приветливо обратилась к нему:
- Ирриланди, я не стану убивать доблестных воинов только за то, что они честно выполняли свой долг. Тебе предлагается поступить на службу дому Акома. Ты согласен?
Старый офицер долго всматривался пытливым взглядом в лицо властительницы. Затем сдержанность, недоверие и подозрительность уступили место мальчишескому ликованию.
- От всего сердца, великодушная властительница! - воскликнул он, отдаваясь порыву безудержного восторга, и повторил:
- От всего сердца!
- Тогда собери всех своих солдат и сопоставь их родословные с родословными людей из моей свиты, - отдала ему Мара первое приказание. - По всей вероятности окажется, что большинство состоит в родстве с солдатами Акомы... или, во всяком случае, будет состоять к тому моменту, когда последний из вас принесет присягу. Служить достойны все, поэтому проследи, чтобы были соблюдены все необходимые формальности, тогда каждый сможет приступить к исполнению своих обязанностей на законном основании. Если среди вас найдутся такие - будь то офицеры или простые солдаты, - кто сочтет для себя невозможным присягнуть на верность моему дому, то я даю тебе право предоставить им выбор: броситься на меч или уйти с миром. Пусть сами решают свою судьбу.
Горстка воинов - не более одного из десяти - отделилась от рядов и удалилась, но большинство осталось на месте.
- Ну что ж, Ирриланди, - не теряя времени приступила к делу Мара, - не желаешь ли ты сейчас предстать перед священным натами Акомы и принести присягу, чтобы с полным правом приступить к выполнению твоей задачи?
Старый офицер склонился в низком благодарственном поклоне, а когда он распрямился, сияя улыбкой, строй воинов взорвался шквалом возгласов и рукоплесканий. "Акома! Акома!" - звенело в утреннем воздухе, так что Мара чуть не оглохла от криков. Долго не умолкали приветственные восклицания, и уже никто не провожал взглядом струи дыма, поднимавшегося над погребальным костром Минванаби.
Мара не стала ждать, пока шум утихнет.
- Приведите здесь все в порядок, - сказала она Сарику и Инкомо, - и подготовьте людей к присяге перед Поляной. А я займусь установкой нашего натами на земле его нового дома.
До Поляны Созерцания Мару сопровождали жрец Чококана, Доброго бога, и Кейок. У входа в священную рощу их ожидал садовник, которому был доверен уход за этим заповедным уголком усадьбы. В руках у него была лопата. Он полагал, что натами Минванаби будет перевернут основанием вверх, так что резные геральдические символы окажутся вкопанными в землю. Такая участь всегда постигала натами побежденной династии, если междоусобные войны приводили к ее полному истреблению. Этого требовал древний обычай.
Настал наконец момент, когда Кейок передал Маре драгоценную ношу натами Акомы. Жрец и садовник проследовали за властительницей на Поляну, свита осталась у входа.
Поляна здесь была намного больше, чем в Акоме. В безупречном порядке содержались благоухающие цветники, плодовые деревья и каскады прудов, соединенных маленькими, словно игрушечными, водопадами. Мара залюбовалась всеми этими чудесами, от красоты которых перехватывало дыхание.
- Как тебя зовут? - спросила она садовника.
- Нира, светлейшая госпожа, - отвечал смиренный слуга, чуть живой от дурных предчувствий.
- Ты делаешь честь своему ремеслу, садовник. Великую честь, - тихо промолвила Мара.
Даже загар не мог скрыть, как вспыхнуло лицо слуги от неожиданной похвалы. Он низко поклонился, прижав лоб к земле, за которой так любовно ухаживал.
- Благодарю тебя, светлейшая госпожа.
Мара велела ему подняться. По тенистым дорожкам она подошла к площадке, где покоился древний камень с гербом Минванаби, остановилась и долго вглядывалась в геральдический узор, так похожий на ее собственный: если бы не полустершаяся от непогоды фамильная печать, он мог бы быть точной копией изображения на том камне, который она принесла с собой. Это живо напомнило ей, что все Великие Семьи Империи берут свое начало от одного корня. Она сделает все, что в ее силах, ради того, чтобы у них было и общее будущее, повторила про себя Мара.
Выйдя наконец из оцепенения, она сказала садовнику:
- Отодвинь натами... но сделай это почтительно и осторожно.
Нира преклонил колени, чтобы выполнить приказание, а Мара обернулась к жрецу:
- Я не стану закапывать натами Минванаби.
Ей не требовались никакие ритуальные действа, чтобы поддерживать в себе радость победы, к которой она шла так долго и мучительно. Она часто рисковала и понесла тяжелые утраты. Ознаменовать свой триумф уничтожением пусть даже чисто ритуальным уничтожением - памяти о целой семье... одна лишь эта мысль вызывала в душе отвращение. Легко, слишком легко мог оказаться истребленным ее собственный дом.
Глубоко сознавая и силу свою, и слабости, и ответственность за наследство, которое она сможет оставить сыну и будущим своим детям, Мара склонила голову перед семейным талисманом Минванаби.
- Некогда это имя носили герои. И даже если последний властитель Минванаби оказался недостоин их величия, не подобает обрекать на забвение весь прославленный род. Натами Акомы должен находиться здесь, чтобы мне и детям можно было без опасений и суеты приобщаться к незримому миру наших предков. Но священный камень семьи Минванаби будет перенесен в другое место - на вершину холма, так чтобы оттуда открывался вид на окрестности усадьбы. Пусть души великих людей прошлого видят, что их земли заботливо возделываются и сохраняются. И тогда они тоже будут покоиться с миром. Снова обратившись к садовнику, она сказала: