Выбрать главу

- Нира, ты волен сам выбрать такое место. Посади живую изгородь и разбей сад с цветниками. Никто не должен заходить в этот сад, кроме тебя и тех, кто станет твоими преемниками. Пусть для предков, которые принимали участие в основании и возвеличении нашей Империи, будут доступными и солнечный свет, и прохлада ливней... и память о великой семье останется жить.

Низко поклонившись, садовник аккуратно подкопал землю вокруг древнего камня, поднял этот талисман семьи Минванаби и отнес в сторону, пока жрец Чококана произносил предписанные ритуалом слова благословения. Мара передала жрецу Доброго бога талисман своей семьи. Он поднял натами Акомы к небесам и произнес самые могущественные заклинания, призывая вечное благоволение Чококана. Потом камень вернулся к Маре, а от нее перешел к садовнику.

- Здесь сердце моего дома. Оберегай его заботливо, словно собственного ребенка, и ты станешь известен как человек, чье искусство послужило к чести двух великих домов.

Нира с почтительным поклоном принял новое поручение. Как и любой другой слуга в поместье, он приготовился к рабской доле, а вместо этого обнаружил, что его жизнь начинается заново.

Нира утрамбовал почву вокруг основания натами, и жрец освятил эту землю. Завершая обряд, слуга Чококана позвонил в крошечный металлический колокольчик и удалился вместе с садовником.

Мара осталась наедине с камнем, притяжение которого помогало душам предков в бесконечной череде перевоплощений снова и снова возвращаться туда, где жили продолжатели их рода. Не заботясь о дорогих шелках, она преклонила колени, погладила поверхность камня и обвела пальцами полустертые временем неясные линии рисунка, изображающего птицу шетра герб Акомы.

- Отец, - тихо проговорила она, - это место должно стать нашим новым домом. Надеюсь, оно полюбится тебе.

Потом она обратилась к брату, утрата которого до сих пор оставалась незаживающей раной в ее сердце:

- Ланокота, пусть всегда будет светел и радостен твой дух.

Она подумала обо всех, кто умер во имя службы ее дому: о близких и любимых и о тех, кого едва знала.

- Доблестный Папевайо, ты отдал жизнь, чтобы спасти меня. Надеюсь, с новым поворотом Колеса Жизни ты возродишься сыном нашего рода. Накойя, мать моего сердца, взгляни: женщина, которую ты вырастила как дочь, возносит тебе хвалы.

Она подумала о возлюбленном - о Кевине, возвращенном в лоно своей семьи, - и помолилась о том, чтобы он нашел в жизни счастье... без нее. Слезы безудержно текли по щекам: она плакала о потерях и победах, о радостях и печалях. Никогда уже Игра Совета не будет такой, какой ее застала Мара, и бесповоротное изменение правил этой игры во многом - дело ее рук. Тем не менее она понимала, что новые порядки не укоренятся в одночасье. Политические течения будут возникать и сменять друг друга. Придется трудиться не покладая рук ради сохранения мира. Осуществить задуманное ей, конечно, помогут прибыли от торговых соглашений с Мидкемией, однако предстояло еще заняться упрочением власти Ичиндара, и здесь Мару поджидали трудности, для преодоления которых от нее наверняка потребуется приложить не меньше усилий, чем для успеха любой из ее прежних кампаний, имевших целью уничтожение врагов.

И отрезвленная, и воодушевленная сознанием своей ответственности, Мара поднялась на ноги. Словно почерпнув новые силы в красоте сада, в аромате цветущих деревьев, она подошла к воротам, отмечающим вход на священную поляну. Ее встречали ближайшие соратники и тысячи коленопреклоненных воинов Минванаби с Люджаном впереди.

- Госпожа, - радостно провозгласил он, - эти воины, все до одного, готовы служить Акоме.

Мара ответила на его салют. И, словно воскрешая память о давнем дне, когда она, почти девочка, неготовая принять бремя власти, вернула надежду и честь банде бездомных отщепенцев, властительница Акомы сказала:

- Приведи их к присяге на верную службу, военачальник Люджан.

Под руководством военачальника Акомы воины дали краткую клятву, которую годы назад принес он сам, получив одним из первых в Империи это великое благо - возможность вернуться к достойной жизни.

Когда же ритуал присяги был завершен и Люджан построил войско, вставшее теперь под знамена Акомы, взгляд Мары устремился к дальним берегам озера, привлеченный каким-то движением. Сердце ее зашлось от волнения.

- Смотри! - воскликнула Мара, положив руку на плечо Кейока.

Военный советник взглянул в указанном направлении:

- Увы, глаза у меня уже не те, госпожа. Что ты там видишь?

- Там стая птиц шетра. - Голос Мары дрогнул от благоговения. Милостью богов они прилетели гнездиться на здешних болотах.

- По-видимому, ты угодила богам своим великодушием, госпожа, отозвался Инкомо, стоявший рядом с молодым Сариком.

- Мы можем лишь уповать на это, Инкомо. Оторвавшись от созерцания пролетающей стаи, Мара обратилась к верным сподвижникам.

- Пора идти, - сказала она. - Нужно обживать наш новый дом. Скоро прибудет мой будущий муж вместе с моим сыном и наследником.

Мара повела своих помощников - и испытанных временем, и новообретенных - к дворцу, которым восхищалась с давних пор и который отныне должен стать домом для ее семьи. Под его крышей объединятся две великие династии, посвятившие себя преобразованию Империи к лучшему. Мара из Акомы прошла мимо рядов солдат-новобранцев, которые всего лишь несколько дней тому назад были ее заклятыми врагами, видевшими свой долг в том, чтобы стереть с лица земли весь ее род. Теперь же большинство тех, кто провожал ее глазами, твердо уверовали в ее способность творить чудеса, поскольку она не только повергла в прах трех властителей из самой могущественной семьи Империи, но и простила тех, кто служил побежденным! Мало того, она обошлась с этими слугами так, словно они никогда не причиняли ей никакого вреда.

Она показала миру пример великодушия и мудрости, и в этом они видели залог своей будущей безопасности и благоденствия.

И ей был присвоен самый древний и самый почетный титул, которого когда-либо могли удостоиться сыны и дочери Цурануани: Слуга Империи.