— Не знаю, я привыкла к классической живописи. Мне кажется, есть вещи, которые должны лежать вне чародейского прогресса. Например, эти новомодные книги…
— Вы имеете в виду тексты, записанные на зачарованных свитках? По-моему они довольно удобны. Вы не любите читать с помощью рациометра?
— Не очень. От него быстро устают глаза.
— Понимаю.
— Да и вообще я не большая поклонница зачарованных вещей, пожалуй. Странно, конечно, при моей-то теперешней профессии, но лучше сознаться сразу, верно?
— Вот как? — Марк не подал вида, что разочарован, только приподнял бровь, — Только не говорите, что вы разделяете идеи пацифистов.
Я сразу поняла, о чем он. Этим летом по радиофонике с большим беспокойством передавали сводки с нормано-прусского театра военных действий, особенно после битвы при Марс ла Туре, в которой граф Мольтке бросил против пеших нормандцев Мак-Магона несколько десятков боевых бронированных трактусов, причинивших ошеломляющий урон последним. На волне этих новостей, предвещавших скорое вступление прусских солдат в Париж, в газетах все чаще и чаще стали поговаривать, что генералы нашли в зачарованных механизмах надежнейшее подспорье и, коль скоро человек сможет подняться в воздух, первым делом он научится использовать это умение для войны и разрушения.
— Я не пацифистка. Просто подозрительность — моя природная черта, а доверять сложным вещам, которые неизвестно как устроены и работают по неизвестным мне причинам, сложно. Можете считать меня ретроградкой, конечно.
— Зачарованная вещь не сложнее куриного яйца, — пробурчал с заднего места Кир, — Хотя некоторым и оно покажется неразрешимой загадкой.
— Не буду вас никем считать, — сказал Марк, не отвлекаясь от управления, — Хвала Константину, чары служат нам, а не мы им. И вообще, — он резко остановил спиритоцикл, пропуская нагло прущего через дорогу извозчика, — давайте поговорим о деле.
— А давайте помолчим? — фыркнул Кир, — Нет тут никакого дела и Христо абсолютно прав.
— То есть ты считаешь, что это все нервы?
— Ага.
— Честно говоря… Честно говоря, Аристарх не произвел на меня впечатления человека с душевной болезнью. А вы как думаете, Таис?
Странный вопрос. А что я могла думать? Но кажется Марку действительно было интересно мое мнение.
— Не знаю. Но ведь мы не врачи. Мы бы опознали душевную болезнь только если б он бросился собирать зеленых чертей по комнате, а незаметные проявления вполне могут привести к такого рода… нервным расстройствам. Мне кажется.
— Зеленых чертей, предположим, в приемной нет, — заметил ехидно Кир, — Ласкарис переловил их всех до последнего еще в том месяце.
— Хватить зудеть! — Марк треснул по рулевому колесу рукой, — Ты специалист по чарам, так взял бы хоть на себя труд присутствовать при разговоре. По-моему это не очень сложно. За тебя отдувались мы с Таис, строили из себя чародеев и важно кивали…
Кир отвернулся.
— Я не люблю беседовать с клиентами, их тупость выводит меня из себя.
— Ты тоже многих выводишь, однако все еще состоишь в штате, между прочим. Так имей совесть работать, а не только опустошать кладовую!
— Что ты завелся? — недовольно поинтересовался Кир, но почему-то без особой воинственности, — Твое дело вообще довезти нас до места, а не учить меня работать. Будь уверен, я и так все знаю про этого серва от Ласкариса!
— То есть знаешь, что он смотрит?..
— То есть знаю, что у его хозяина нервные припадки и галлюцинации, — передразнил его Кир, — Только к сожалению у меня нет патента на лечение человеческих голов.
— И серв точно не при чем?
Кир некоторое время не отвечал, глядел куда-то в сторону, прикрыв лицо полями шляпы.
— Этого я не говорил, — сказал он, так как мы все еще ждали ответа.
— Значит, неисправность церебруса серва все же возможна, так?
— Марк, ты меня утомляешь тем, что задаешь идиотские даже для тебя вопросы. Чего ты ко мне прицепился? Неисправность церебруса возможна? Да, да и тысячи раз да! Ты знаешь, что такое церебрус? Ты его видел? Ты накладывал на него чары?.. Церебрус — это сложнейшее человеческое изобретение, плод труда поколений чародеев, такая огромная система связанных друг с другом чар, что человеческий организм по сравнению с ним прост, как кусок торта! И ты спрашиваешь меня, в порядке ли его церебрус? Сейчас?
— Ну извини, что ты так… Я просто спросил.