— Спросишь меня, когда я смогу пощупать этого чертового серва. Кстати, я знаю тут неподалеку отличную тратторию с терпимой кухней. Мы можем заскочить и перекусить.
— Обойдешься. Ужин получишь как только разберешься с заказом. И, кстати, мы уже почти на месте.
Марк не ошибался, не прошло и пяти минут как спиритоцикл бесшумно остановился около небольшого двухэтажного домишки кремового цвета с большими окнами и уютным палисадником во дворике. Место это было мне знакомо, в нескольких кварталах отсюда мне доводилось когда-то снимать квартиру. Район этот можно было назвать спальным, слишком далеко он лежал от широких центральных проспектов Трапезунда или портовых улиц, вечно шумящих, вечно полных.
— Кто клиент? — спросил Кир, зевая.
— Не помню точно. Из банка, кажется.
— Мог бы обзавестись домом посолиднее.
— Живи он в доме посолиднее, он бы и обратился к специалистам получше, — резонно заметил Марк, отключая спиритоцикл. Огромный механизм, казавшийся невесомым, пока двигался, грузно опустился на землю. Я напряглась в кресле, очень уж ощутимо тряхануло. Кир выругался себе под нос. Если его и смущало присутствие дамы, он не старался этого выказать.
Дверь нам открыли еще до того, как Марк успел взяться за молоток. На пороге стояла горничная — немолодая женщина в строгом платье и наколке, глаза ее, чуть раскосые, смотрели без интереса и любопытства.
— Доброго дня. Мы от «Общества по скорейшей наладке, починке и ремонту зачарованных вещей», — сказал Марк, — Господин Аристарх…
Ничего не сказав, горничная ушла, оставив дверь открытой.
— Видимо, она приглашает нас зайти, — сказал Марк, смущенно улыбаясь.
— Да, кажется ты покорил ее с первого взгляда, — согласился Кир, обозревавший фасад дома из-под своей нелепой шляпы, — Таис, ты никогда не обращала внимания, что наш Марк очаровывает дам буквально-таки с первого взгляда?..
— Оборву уши… — тихо, но очень отчетливо сказал Марк, не оборачиваясь.
— Однако стоит копнуть поглубже и вот, — Кир развел руками, — Хам и грубиян.
— Переживу, — уверила я.
Способ общения с Киром все еще не был найден. Если он обращался ко мне, то на «ты», с простотой, которая явственно граничила с фамильярностью. Что это — попытка облегчить не заладившееся с самого начала общение? Или вызов? Может, он думает, что я сорвусь?..
В гостиной нас встретила уже хозяйка дома. Сразу подумалось о том, до чего же она не похожа на своего супруга. Невысокого роста, широколицая, подвижная, она была куда моложе него — лет на десять, прикинула я. Весьма недурна собой, да и видно, что следит за внешностью. Не столичная молодящаяся красотка, но и не позабывшая обо всем кроме быта домохозяйка.
— Елена, — представилась она, — Аристарх сообщил мне, что вы приедете. Прошу, проходите. Где вам удобнее будет работать? Простите, не могу вас провести в кабинет, мой муж не разрешает водить туда кого-то без его присутствия, но, может, подойдет столовая?
Марк вежливо сказал, что гостиной будет вполне достаточно.
— Мы не собираемся использовать инструменты, — добавил он, — Наша работа другого свойства.
Хозяйка определенно обрадовалась этому.
— Тогда я позову серва, — сказала она и дважды коротко хлопнула в ладоши.
Сперва было тихо, потом где-то рядом раздались грузные ритмичные шаги. Даже не шаги, а… Точно какой-то механизм забивал в пол сваи, не быстро, но размеренно, гулко, монотонно. И мне почему-то подумалось, что куда лучше было бы остаться в конторе, пусть даже пришлось бы иметь дело с Ласкарисом. Конечно, в этом доме содержали определенно не чудовище вроде Буцефала, но все равно, любое общение с бездушным металлическим сервом было мне неприятно. Я не любила этих механических безмолвных слуг, одинаковых и единоликих, как штампованные фабричные заготовки, но услужливых как собаки. Было во всех сервах что-то глубоко неприятное, какая-то скрытая ледяная чревоточинка, из-за которой мне никогда не хотелось поворачиваться к ним спиной.
Серв вошел в комнату. Не дойдя двух метров до хозяйки, он остановился, внезапно, точно ноги его враз заблокировались каким-то механизмом. Он был большой, на полголовы выше меня, коричневое бочкообразное тело, неуклюжее как обрубок бревна, сверху оканчивалось приплющенной головой вроде перевернутого казана. На голове этой можно было угадать некоторое подобие лица. Но не настоящее, а искаженное, точно серва лепил юродивый скульптор — расплывшиеся контуры, едва заметный выступ на месте носа да пара вентиляционных отверстий, расположенных там, где у человека находились бы глаза. Отверстия эти были забраны мелкой сеткой, отчего казалось, что глаза эти принадлежат какому-то огромному насекомому — столько холодного безразличного спокойствия было в этих металлических фасетчатых окружностях.