— Помогает? — спросила я едко, — Настойка на таврийских травах. Хорошее средство от нервов, я слышала.
Но пробить иронией старика Ласкариса было не проще, чем станцевать с Буцефалом венский вальс.
Он покосился на рюмку.
— Это-то?.. Да нет, вздор, обычный ром, чуть красителя для цвету да тоник. Угостить?
— Благодарю. Как ваш юрист я должна сообщить вам, что эта сделка с клиентом определенно противоречит законодательству. Это преступление против власти, и достаточно серьезное.
Христофор ничуть не обеспокоился. Я ожидала, что резкая отповедь хоть немного его смутит, он залебезит, начнет рассуждать о том, что такое закон и что в сравнении с ним человеческая жизнь… Однако ничего подобного делать он не стал.
— Во сколько это может нам обойтись? — спросил он просто.
Я смутилась — вопрос был поставлен резко и прямо.
— От трех лет до шести, полагаю.
— Ага. Ну ничего, это вполне, вполне… Итак, дорогая Таис, дождитесь Марка и езжайте по известному вам адресу. Я телевоксирую Киру, наверняка этот бездельник еще дрыхнет в своей комнате.
— Значит, про проверку — вы это серьезно?
— Разумеется. Я дам инструкции Киру залезть в церебрус этой консервной банки с головой и копать там так тщательно, как это вообще только возможно.
— Если вы действительно верите в то, что Кир сможет что-то найти, к чему опять мы с Марком? Снова костюмированное представление на публику? Только вот Марк паршиво выглядит в качестве чародея, а юрист при преступной группе и подавно не к месту.
Христофор прикрыл глаза, погладил дряблые веки.
— Таис, деточка, — сказал он, — Если дело в действительности настолько серьезно, а я, как уже говорил, вполне это допускаю, балаган заканчивается. Я еще слишком молод для того чтобы провести следующие лет шесть в застенках трапезундского стратига. Вы с Маркусом поможете Киру. Да, я знаю, что в вас обоих чародейского таланта не больше, чем в этом столе. Но он вам и ни к чему. Вы чертовски, чертовски наблюдательны, Таис. У вас мозг юриста, а взгляд цепкий и внимательный. Вы можете увидеть то, что эти два остолопа сочтут нестоящим и не имеющим значения.
Неожиданная похвала не принесла удовольствия.
— Значит, я отправляюсь в роли следователя? Интересно. Ну а Марк?
— А Маркус будет следить за тем чтоб вам с Киром не свернули шеи, — неожиданно серьезно сказал Христофор, — Я не знаю, насколько опасен может быть этот серв, но рисковать вашими головами не собираюсь. В конце концов на содержание ваших жизней у меня уходит прорва денег!
— Марк — наш охранник? — удивилась я.
— Это основное, из-за чего я держу его в доме. На стол он подает все равно весьма паршиво, — Христофор усмехнулся, — Но вы можете доверять ему свою спину без опасений. Он не раз спасал задницу Кира, когда тот увлекался. Не помню, говорил ли я, что ремонт зачарованных вещей подчас не безопасен.
— Не говорили. Но я уже начала замечать. Спасибо.
Я встала из-за стола и сделала несколько шагов по направлению к двери. Однако остановилась, не коснувшись ручки. Христофор, чье внимание, казалось, вновь было поглощено бутылью с настойкой таврийских трав, почувствовал мое присутствие.
— Что-то еще, дорогая Таис?
— Да. Кир.
— Бог мой, с ним-то что? — поинтересовался Христофор со сдерживаемым раздражением, — Он сказал вам что-то нелицеприятное? Украл завтрак? Я удержу из его жалованья.
— Он… нет. То есть он, конечно, говорил разные вещи… Нет-нет, я не обижаюсь на него. Просто я не могу этого понять. И это, конечно, сказывается на работе. Он странный, Кир.
— Ничего удивительного. Не думаю, что во всей Ромейской империи он способен сжиться хоть с кем-нибудь, — вздохнул Христофор, — Из всех людей, что я повидал в жизни, Кир несомненно обладает самым полным перечнем всех возможных человеческих грехов. Я и не ожидал, что вы с ним сразу сработаетесь.
— Я пытаюсь, но…
— Для того чтоб сосуществовать с Киром надо знать кое-что. С ним нельзя найти общий язык. Его нельзя понять. Ему нельзя привить уважение, его нельзя устыдить, соблазнить или напугать. Его можно только терпеть. Окружение Кира — это люди, овладевшие этим умением в разной степени. Однако парень интуитивный, редкий тип чародея. И я действительно его ценю. Исчерпывающе?
— Почти. Иногда мне кажется, что мы с ним понимаем друг друга, но в следующий момент он делает или говорит такое, что я едва себя сдерживаю.
— Да, он непредсказуем как сиракузский ураган. Еще одна милая черта, ничего особенного.
— И мне почему-то кажется, — говорить было все труднее, во рту стало сухо, — Что он меня ненавидит. Как-то по-особенному. Сперва я подумала, что он так относится к новым сослуживцам. Но это не так. Может, это моя мнительность, но мне кажется, что меня он не терпит. Я даже спиной чувствую его взгляд.