— Потому что работа не была доведена до конца. Кир допустил ошибку. Мне неизвестно, была эта ошибка серьезной или же мелким просчетом, его в ней была вина или нет. Единственное, что мне известно — работа незапланированно сорвалась. Кир всегда работал один, он одиночка по своей натуре. Так что он пробыл под излучением очень долго, прежде чем его обнаружили. В организме уже произошли необратимые изменения.
— Какого рода изменения?
— Я не врач, поэтому врядли смогу сказать что-то достоверно. Знаю лишь то, что с тех пор тело Кира, не изменив формально своего пола, обрело несколько… кхм… неоднозначные черты. В этом-то вы уже убедились.
— Но ведь он не превратился в женщину, правда? Такое невозможно даже при помощи чар…
— Нет. Он так и остался мужчиной и женщиной в едином теле. Нечто подобное можно получить, если ввести в мужское тело лошадиную дозу женских гормонов. Точнее, вводить постоянно, потому что эффект последней работы Кира был, увы, перманентен. И необратим. После этого он многими путями пытался вернуть себе прежний вид, но выяснилось, что природу нельзя обмануть больше одного раза. Кир словно мужчина, заточенный на всю жизнь в женском платье. И наибольшие мучение ему доставляет то, что он сам понимает произошедшее с ним.
— Так вот откуда все это… — прошептала я, — Он просто…
— …просто слишком упрям и зол чтобы смириться, — кивнул Христофор, — Ему кажется, что если он изо всех сил будет вести себя по-мужски, окружающие перестанут замечать его новую химерную женскую сущность.
— Жизнь женщины кажется ему столь ужасной?
— Кхм. Ну, фактически-то он все же мужчина. Несмотря на изменения тела и сознания.
— Вот почему он говорит таким странным голосом…
— Да, но у него это паршиво получается. Вот почему он носит рваные штаны. Почему неряшлив как поросенок. Почему ругается на каждом шагу. Он изо всех сил пытается доказать нам, что остался мужчиной. И сам из-за этого испытывает невероятные мучения.
— Но… А еда? Я имею в виду его аппетит. Это не связано?
— Тут все просто, — Христофор поморщился, — И аппетит ни при чем. Глупый ребенок просто не оставляет надежды набрать вес. В нем весу пуда три, но сколько он ни ест, не поправился и на фунт, так и остался худым как гимназистка. Его организм уже перестроился, так что все это обжорство приведет скорее к гастриту…
— Понимаю, почему он бросил университет.
— Сложно не понять. Произошедшее основательно выбило его из колеи. Ведь он не просто похудел, он и думать стал отчасти по-женски. Только не обижайтесь, Таис.
— И не думаю.
— Представьте себе, каково ужиться в одном мозгу мужчине и женщине. Мужские амбиции и женские стремления… Сиамские близнецы! Кир не мог больше работать. Его дар остался при нем, да и опыт не пропал, но с тех пор чародейство в полном смысле этого слова для него было закрыто. Нельзя постигать сложнейшую мудрость переплетения чар, если собственное сознание так и застыло, не найдя равновесия. И жить прежней жизнью он уже не мог. Его чрезмерная женственность, как бы он ни прятал ее, всегда оказывалась на поверхности, а это не лучшее свойство для человека даже в наш просвещенный век.
— Могу представить, за кого его принимали окружающие.
— Представляйте сколько угодно, только при нем ни полслова! Это очень подломило его. Привыкший со времен приюта к друзьям-студиозусам, коллегам, да и девушкам, черт возьми, он опять обнаружил себя одиночкой. Причем одиночкой, не способным органически сосуществовать с кем угодно. Это уже не приют, это одиночество навеки. Мужчины и женщины пугали его в равной мере — он сам не знал, чего ждать от своего тела — просто потому, что это тело принадлежит двум разным Кирам., которые никогда друг друга не поймут. И он сделал выбор. Не лучший, но единственно возможный.
— Заперся, — сказала я утвердительно, — Спрятался ото всех. Бросил университет и ушел в крошечную контору, занимающуюся мелким ремонтом. Предпочел довести свою мужскую суть до абсурдного предела только для того чтоб никто не разглядел в нем и женское начало. Отличный выбор!
— Никто не говорит, что сам он от этого получает удовольствие. Но что делать. Через пару лет он научился как-то жить и ладить с нами. И если вы думаете, что получается у нас плохо, вы просто не видели его раньше.
— Значит, вот что вы имели в виду, когда говорили о женщинах.
— О да.
— Против меня взбунтовалось его женское начало?
— Я так думаю. Хоть Кир и пытается отчаянно казаться мужчиной, женское в нем неистребимо. И оно прорывается наружу, даже тогда, когда он сам не подозревает об этом. В нашем случае оказалось, что двум женщинам может стать тесно в одном доме, населенном, к тому же, преимущественно мужчинами.