«А ведь не врет, – подумал Сун Цзиюй. – Все чувства на лице… Так не притворишься».
– Что ж, господин Ма, можете идти домой, – со вздохом сказал он.
– Во-первых, освободите моих товарищей, – Ма Сяньфэн прищурился. – Они вряд ли что-то помнят, потому что были слишком пьяны. Я не уйду отсюда, пока вы их не выпустите. Во-вторых, – вы видите эту ткань? – он обвел себя широким жестом. Ткань и впрямь была хороша – лилово-сиреневая, с серебристой и белой вышивкой в виде горных вершин, на поясе – белый кушак в знак траура. – Этот хэнаньский шелк стоит больше, чем ваше месячное жалованье, а ваши люди осмелились его повредить. Пока я требую возмещения по-дружески, но не погнушаюсь и обращением в столичный суд!
Сун Цзиюй вскинул брови. Столичный суд? Из-за халата? Когда это молодежь успела так обнаглеть?
И когда он сам в свои тридцать с небольшим начал называть двадцатилетних молодежью…
Он поднялся и махнул приставу.
– Следуйте за мной, молодой господин Ма.
Они спустились в подвал. Большинство камер сейчас пустовало; фонари горели только у одной, где все еще пьяные дружки Ма Сяньфэна прикорнули у стеночки.
Сун Цзиюй велел приставу открыть камеру напротив.
– Я осмыслил ваши слова, и мне кажется, вы что-то скрываете, молодой господин Ма, – он очень вежливо указал мальчишке путь. – Пожалуй, вам придется здесь переночевать. Раз уж мне все равно придется возмещать вам стоимость халата…
В свете факелов Ма Сяньфэн побледнел, поджал губы.
– Вот как. Что ж, мой отец узнает об этом, – он едва повернул голову. – Тун, немедленно доложи господину.
– Слушаюсь! – пискнул из-за спин стражников юный слуга и стрелой выскочил из подвала.
– Не вздумайте его задерживать, – бросил Ма Сяньфэн в пространство, даже не глядя на Сун Цзиюя. – Его в ту ночь со мной не было. И еще, вы оторвали меня от ужина. По-видимому, вы мелочная и обидчивая натура, магистрат Сун, так что я даже не стану требовать приличной еды. Кувшина воды и лепешки будет достаточно.
Он с высоко поднятой головой вошел в камеру и сел на циновку, замер, выпрямив спину, будто каменное изваяние.
– Даже странно, что в мелочности меня уличает человек, только что потребовавший с меня денег за отрывание рукава, – Сун Цзиюй усмехнулся.
Через некоторое время стражник растолкал и привел двух оставшихся мальчишек. Как и ожидалось, эти двое лишь повторили сказанное молодым господином Ма.
Значит, все же какая-то женщина… но одна ли? Она завлекает, а сообщник душит… Мало ли было таких историй? Впрочем, о мужчинах в этом деле речи пока не шло.
– Отпустите этого Ма и остальных, – сказал он приставу. Поразмыслил, не отдать ли денег за испорченный халат, но потом решил, что от этого избалованный господинчик только почувствует себя еще более безнаказанным.
Он потянулся, разминая шею, со вздохом отложил бумаги. Рабочий день затянулся.
Попробуем разобраться завтра на свежую голову.
На следующий вечер Сун Цзиюй, неброско одевшись и взяв с собой Хэ Ланя, отправился к «Золотой иве».
Дом увеселений занимал немалую территорию в злачном районе у реки. Вокруг него густо росли ивы, одна из них, огромная, на отшибе, и правда образовывала плотный шатер. Сун Цзиюй заглянул под ветви, осмотрел берег. Никаких следов, конечно. Точнее – слишком много следов, здесь и правда, похоже, устроили бесплатный дом свиданий…
Тело слуги нашли чуть ниже по течению. Действительно ли он шел в «Золотую иву» позвать господина домой? Тогда как попал на самый берег? Убийца поманила его?
Допустим, он зашел под иву; допустим, разделся, чтобы предаться любви с девицей, которая его и убила… Но раз у Сымы она не забрала трофей, то и здесь могла обойтись удовольствием от злодеяния. Найти труп, украсть халат и столкнуть тело в реку мог кто угодно.
– Как думаешь, кто-то мог украсть одежду этого Ли? – он повернулся к Хэ Ланю, терпеливо дожидающемуся, пока господин магистрат вынырнет из своих мыслей.
Хэ Лань, рассеянно теребивший в пальцах ивовый лист, кивнул.
– Где гуляют богатые господа, там и нищие просят подаяния. Вы их, верно, не приметили, они от нового магистрата прячутся. Но кто-то из них мог и одежду украсть, в хозяйских домах слуг одевают очень добротно, – он усмехнулся. – Я думаю, он не купаться сюда приходил, для этого есть места получше. Обманывал жену, вот и все.