Хоть я и жила затворницей все эти столетия по собственному желанию, здоровое чувство реальности меня не покидало. Поэтому оставив мечты и желания тем, у кого они еще могут вызывать надежду, я продолжила спокойно созерцать создание сада.
Правда, через некоторое время мое уединение было нарушено вестником. Вампир появился за полночь, он вышел из леса, бесцеремонно шагая по саду. Поддавшись раздражению на невольное вторжение в красоту, которую я считала своей, я выпрыгнула из окна и приземлилась прямо перед его носом. Взяв конверт из рук вампира, дождавшись его поклона и ухода обратно в лес, вернулась в свое пристанище. Письмо гласило, что князь приглашает меня к себе или же сам нанесет визит.
Неподобающе фыркнув на тон письма и скрытый подтекст, я бросила бумагу в камин. Там лежали еще несколько десятков писем подобного рода. Камин топился в моей комнате довольно редко, поэтому листки бумаги и конверты, лежали напоминанием и неким укором для меня. К искреннему огорчению князя вампиров, я была весьма не любезна и принимала приглашение лишь в крайнем случае. Мне казалось, он прекрасно знает это и пользуется ситуацией, чтобы сбежать от своих же прихлебателей. Но это лишь мои предположения, а что на самом деле происходило в голове этого вампира, не знал никто.
Мои размышления прервал звук в коридоре. Не успел у меня в голове промелькнуть вопрос о ночном визитере, как я учуяла аромат теплой, живой крови… нола. Только у него она могла пахнуть так притягательно и вкусно. Приглушенное ругательство, прозвучавшее следом за звуком, заставило меня прийти в себя и тоже выругаться, правда про себя. Не годно вести себя так неподобающе, даже если услышать тебя может лишь мальчишка.
Глубоко вздохнув для спокойствия, я добилась совершенно противоположного эффекта. Судя по мгновенно изменившемуся зрению и клыкам, что немного мешали мне теперь — своей длиной, я сейчас выглядела весьма красноречиво.
Мое состояние было похоже на клетку со зверем. Плоть — это его дверь, и чем больше голод зверя, тем тоньше дверь. Кормилась я около месяца назад и мой зверь оголодал, дверь стала совсем как бумага, едва сдерживающая его. Я понимала, что лучше оставить все как есть и не выходить из своей комнаты, дождаться пока нол уйдет из коридора. Но ноги уже несли меня на выход, несмотря на все доводы рассудка.
Я получала какое-то извращенное удовольствие, показываясь ему в столь неприглядном виде. Что меня к этому вынуждало? Понятие не имела! Но углубляться в собственные размышления желания не было, поэтому я чуть ли не впервые в жизни, сделала то, что первым пришло в голову. Вышла из своей спальни в коридор.
Кристиан сидел на полу, зажимая рану на руке, и напряженно смотрел в мою сторону. Я знала, ЧТО он видит. Бледное до синевы лицо в темноте коридора, светящиеся холодным голубым светом глаза и провал при открытого рта, от которого идут багровые извилистые линии. Кто хочешь, умрет от страха, от такого-то зрелища. От пришедшей в голову мысли, мне стало весело.
Вернувшись в свою комнату, я взяла из шкафа ночную рубашку и оторвала широкую полоску. Выйдя в коридор, я застала парня уже на ногах, он явно хотел уйти побыстрее, но услышав что я вновь появилась, предпочел повернуться ко мне лицом. Мудрый выбор и смелый. Вообще, встречать смерть лучше лицом к лицу, тогда есть вариант выбраться из ловушки. Не так ли?!
Он смотрел, как я намеренно медленно приближаюсь к нему и гулко сглотнул. Запах крови щекотал ноздри, раздразнивая голод и желание зверя. Еще раз вздохнув сногсшибательный аромат, я взяла его напряженную руку и посмотрела на рану. Старый гвоздь оставил длинную рану, пропоров кожу от основания ладони почти до локтя. Поддавшись искушению, я глядя прямо в глаза нола, поднесла его руку к своим губам и, высунув язык, провела им по всей длине раны.
Чуть не застонав от удовольствия, я резко отстранилась и быстро забинтовала порез, приготовленным лоскутом. А после, развернувшись, я молча отправилась к себе, по пути саданув ладонью по доске с гвоздем. Досочка издала жалобный писк и встала на место, вместе с невольным ржавым орудием.