— Мы не уничтожаем разумных существ ради пропитания! Только из-за того, что сильнее, быстрее и живём дольше! — неожиданно зло усмехнулся я.
— Разве? — спокойно спросила Марика, поворачиваясь ко мне всем корпусом и наклоняя голову.
— Животных, да! Но не разумных, нет! — горячо подтвердил я и даже привстал с одеяла.
Больше всего бесило скребущее чувство неправильности, где-то глубоко в душе. Я много раз представлял мир без вампиров и понимал, что не будет всё так радужно, как хотелось бы. Мы алчны и склонны к власти даже под гнетом вампиров, а что будет, когда хозяева исчезнут?!
— Мне кажется, — медленно нарушила тишину миледи. — Что ты сам всё понимаешь.
— А вы судья, значит?! — выплюнул я, не понимая, откуда берется столько чувства злости и безнадёжности.
— Нет! — прошипела Марика. — Палач!
Её глаза на мгновение изменились, превратившись в чёрные озёра, и оттуда на меня взглянуло что-то страшное и голодное. Я никогда ранее не видел таких глаз у неё. Синие — безмятежные, серьезные, наполненные любопытством и даже осуждением — всё да! Голубые — глаза убийцы, голодные, жаждущие крови, опасные — тоже да! Но не чёрные, не омуты, из которых никогда не выбраться, которые могут пожрать не тело, но душу.
По голове, будто дали со всей силы молотом, боль прострелила затылок и я отключился.
Глава 28: Ненависть
— Господин, — проникновенно проговорил Себастьян, скользящими шагами приближаясь к князю.
Арман стоял возле окна в своём кабинете, и только последний глупец рискнул бы нарушить его одиночество. Среди вампиров шептались, что князь сошёл с ума. Было много и других предположений, но это самым точным образом описывало состояние вампира в последние месяцы.
— Я велел меня не беспокоить! — рявкнул Арман, поворачиваясь к верному слуге.
— Господин, — сладко пропел меченый, не обращая внимания на тон главного вампира. — Разве так встречают хорошие новости?
— Говори! — разрешил Арман, с трудом беря себя в руки.
Он никак не мог прийти в себя после визита к Марике. Перед глазами постоянно стояла вампирша с разносом в руках и с угрозой шипящая на него. И из-за кого?! Из-за человечка! Куска мяса с кровью!
— Судьба даёт нам шанс всё исправить, господин. — Зло улыбнулся Себастьян, потирая щеку, на которой змеился шрам. — К вам альфа Серых оборотней.
Арман вернул улыбку слуге, прикрывая глаза. Наконец-то! Дело сдвинулось с мертвой точки и всё может получиться.
Зал Совета гудел, когда туда вошёл князь. Оборотни в цитадели вампиров были чем-то противоестественным, чем-то странным, и тем, что несёт в себе перемены. Именно последнее и беспокоило Саймона. Глава Совета ненавидел Армана даже больше за эти перемены, чем за то, что тот забрал часть власти.
"Всю власть!" — шепнул противный голос в голове и настроение у старого вампира окончательно испортилось.
— Ты собрал нас, чтобы сообщить известия о собаках? — хорошо поставленным голосом спросил Саймон, перекрывая гул голосов.
В зале наступила тишина, а князь взглянул на Саймона. Вампир почувствовал себя не уютно. Что-то в облике Армана — пугало. Может, лёгкое безумие, которое едва тлело в багровых глазах вампира?!
Саймон вдруг вспомнил доносы своих шпионов. Арман вернулся от графини без Максима и будто бы возненавидел людей. Раньше, он увлекался девушками, молодыми женщинами — и убивал их нежно. А сейчас… Молодые мужчины умирали от рук и клыков князя, мучаясь от боли.
— Как я и говорил, договор может быть заключён. — Прервал хриплый голос поток воспоминаний Саймона.
А старый вампир всё больше чувствовал себя неуютно. Чувство битого хищника кричало об опасности, но самоуверенно откинув свою интуицию, глава Совета властно кивнул и велел:
— Докладывай.
Мрачный смех отразился от каменных стен и застыл тягучей патокой вокруг собравшихся вампиров.
— Кучка стариков! Не способных занять своё законное место! — Громко известил Арман, презрительно оглядывая всех членов Совета, сидящих на каменных ступенях. — Вы посмешище! Черви, пытающиеся своим копошением что-то изменить.
— Арман! — предупреждающе зашипел Язгарт, обеспокоенно глядя на своих собратьев.
Вампиры поднялись с своих мест, напрягаясь и принимая устойчивое положение для нападения. Бледные лица исказились, а в черных от ненависти глазах, поселилось предвкушение.
— Я сам! — громко прошипел Саймон, спрыгивая в центр зала и торжествующе улыбаясь.