– Вызывали, товарищ подполковник? – мужчина снял фуражку и неловким движением пригладил засаленные волосы на голове.
Тифитулин зло зыркнул в его сторону:
– Вызывал, Игнашенко, садись… разговор будет серьезный к тебе, – произносит сквозь зубы начальник и жестом указывает подчинённому сесть в кресло напротив него. Игношенко безропотно принимает приглашение.
– Что-то случилось Павел Николаевич? Если это по поводу моего прогула на той неделе, так это…
– Молчать! Заткнись, кому говорю! Скотина! Лучше молчи! – мгновенно выходит из себя начальник полиции. Затем роется в бумагах, кипой сложенных перед ним, находит нужную и кидает через весь стол подчинённому.
– Это что такое?! Бездарь! Что это такое я спрашиваю?!– не унимается подполковник. Несчастный, сбитый с толку Игнашенко в полной растерянности глядит то на бумагу, то на начальника. Вид при этом имеет абсолютно провальный.
– Ну это… заявление, как же… помню, сам составлял. На той неделе угнали машину… у хозяина универмага, ну вы знаете… как его? – Игнашенко пытается еще что-то добавить, но, видя все более явную ненависть в глазах начальника, быстро сникает. Тифитулин, не сводя взгляда с то бледнеющего, то краснеющего Игнашенко, медленно и проникновенно, сбиваясь на шепот говорит:
– Я вижу, что это заявление об угоне, не слепой. Вот только почему оно здесь, у меня на столе? Игнашенко непонимающе хлопает глазами.
– Ты что, капитан, забыл, что в моем городе, машины не угоняют? Ты что, подлец, хочешь мне статистику испортить, скажи? Может, хочешь, чтобы мне звание внеочередное не дали? И должность? Может, хочешь, чтоб я в этом Мухосранске торчал до самой пенсии, вместе с тобой, дебилом? Может, ты любишь меня так сильно, да признаться стесняешься? Ты часом не пидарас ли, а?
Глаза Игнашенко расширились от ужаса, и он быстро начал мотать головой в знак отрицания.
– Никак нет, товарищ подполковник, я не из таких. Мамой клянусь!
– Точно? Что ж ты ведешь себя тогда, как пидар? Разве нормальные пацаны так поступают со своими сослуживцами? Подставы такие кидают, а? Как считаешь?
Капитан энергично подался вперед, приложив руку к сердцу, видимо, в знак искренности.
– Виноват Павел Николаевич! Ей, богу, виноват! Не иначе как садомит распоследний и поступил. Каюсь! Не подумал! С похмелья был в тот день…
Подполковник удивленно покачал головой.
– Ты что же, капитан, в пьянке признаешься? До конца решил замарать честь офицера? – строго произнес Тифитулин, но на лице его читалось, что он уже не злился.
Не то чтобы… день рождения отмечали…
Начальник полиции устало посмотрел на него.
Дурак ты, Игнашенко. Ладно… в этот раз обошлось, хорошо, что вовремя увидел – он пальцем указал на мятую бумагу перед Игнашенко, – смотри, чтоб в последний раз такое! А то вылетишь ко всем чертям, по статье! До конца жизни будешь охранником в супермаркете сосать!
– Так точно, Павел Николаевич, больше такого не повторится… я просто того, думал, что вы с коммерсом тем в друзьях. Вот и решил…
Павел Николаевич махнул рукой на подчиненного, сам же подумал, что действительно получилось нехорошо. Машину наверняка угнали те залетные дагестанцы, с которыми подполковник имел договоренность. За долю начальник полиции закрывал глаза на угон дорогих машин в городе, которые потом переправлялись в Москву, где перепродавались или шли на запчасти. «Тоже хорош, конечно… ладно, потом что-нибудь придумаю.» Взгляд его снова упал на подчиненного.
– Скажи Игнашенко, как там дела с тем отрицалой? Раскололи? Подписал повинную?
– Пока нет, не подписывает сученыш, но это не проблема, все подпишет – дело техники. – Игношенко радостно осклабился, видно было, что он уверен в том, что говорит. Подполковник удовлетворенно кивнул:
– Давай-давай, поспеши с этим, конец квартала уже, планы горят…«глухарей» надо скидывать.
– Не переживайте, все будет. Это мы умеем, – и капитан вновь задорно заулыбался. Тифитулин лишь покачал головой.
– Ты плохой сотрудник, Игнашенко. Дурной и некомпетентный. Но другие еще хуже. Так что старайся, старайся лучше, ведь когда я пойду наверх, кому-то нужно будет занять это кресло. В глазах капитана загорелся огонек от таких слов, недобрый, почти безумный, так что подполковник невольно задумался о том, какой должно быть начнется беспредел, если этот отморозок придет к власти. Но его, это нимало не заботило, так как сам он в этой дыре уже точно долго не задержится, если все его планы сбудутся. А к тому все и шло.