Считается также, что шотландские тамплиеры стали той основой, я бы сказал, питательной средой, из которой к XVIII столетию сформировалось европейское франкмасонство. Яков Брюс был знаком с сэром Исааком Ньютоном, который, как говорят, был одним из лидеров «Приората Сиона» — тайной организации, якобы созданной частью спасшихся от преследований тамплиеров, которые входили в так называемый Внутренний Храм ордена. Скорее всего, именно через Брюса наследие ордена рыцарей Храма и идеи европейских масонов проникли в Россию в самом конце XVII — начале XVIII столетия. В этом контексте вовсе не удивительно, что после поездки российского государя Петра I в Голландию и Англию в 1697 году уже через год в России был учрежден свой собственный орден Андрея Первозванного, и Яков Брюс становится одним из первых трех его кавалеров.
Первое достоверное свидетельство о начале деятельности масонов в России относится к 1731 году, когда гроссмейстер Великой ложи Англии лорд Ловель назначил некоего капитана Джона Филипса провинциальным Великим мастером «для всея России». Но это был рафинированный англичанин, который распространял идеи братства вольных каменщиков преимущественно среди своих соплеменников, живших тогда в Санкт-Петербурге. А вот в 1740 году новым гроссмейстером для России стал уже генерал русской службы Яков Кейт. Имеются также документальные свидетельства, что в сороковых годах XVIII столетия, во времена царствования Елизаветы Петровны, Петербург имел сношения с берлинской масонской ложей «Трех глобусов», впрочем, не только с ней… В этот же промежуток времени в Европе и в России происходит целый ряд любопытных событий, которые нельзя не принимать во внимание. Так, в 1738 году Папа Римский Климент XII выпускает буллу, разоблачающую и отлучающую от Церкви всех франкмасонов — «врагов Римской церкви». Он обвинил вольных каменщиков в лицемерии, притворстве, ереси и извращениях (между прочим, весьма схожие обвинения в свое время были выдвинуты против тамплиеров). В особую вину им ставились таинственность и скрытность. Виновным в принадлежности к масонству грозило отлучение от Церкви. В этой связи логично будет предположить, что со временем часть масонов перебралась из Европы, где становилось небезопасно, в Россию, где к иноземцам относились с почтением, а масонов тогда еще не рассматривали как прямую угрозу Церкви и светскому порядку.
Кроме того, удивительное событие происходит в России в 1742 году. Императрица Елизавета Петровна, будучи молодой (ей всего тридцать три года) и, по свидетельству очевидцев, весьма привлекательной женщиной, которая только что взошла на трон и вовсе не испытывала недостатка в фаворитах, вместо того чтобы выйти замуж и продолжить династию, так сказать, естественным путем, вдруг провозглашает наследником трона под именем Петра Федоровича своего племянника Карла Петра Ульриха — герцога Гольштейн-Готторпского. Этот Карл Петр был сыном герцога Карла Фридриха Голштинского и безвременно почившей дочери Петра Анны. В свою очередь, ныне общеизвестно, что герцоги Голштинские имели самые тесные связи со шведским двором, при котором процветало масонство «шведской системы». В Швеции же находился центр иоанновского, или символического, масонства.
Английское же масонство в России получило дальнейшее развитие только в 1771 году, когда в Санкт-Петербурге была основана Великая английская ложа. Кстати, именно в том году — что за удивительное совпадение! — в Российской империи правительственным указом было запрещено отшельничество: отныне монахам предписывалось жить только в монастырях. Это решение, несомненно, нанесло удар по самым сокровенным традициям православия, восходящим еще к преподобным отцам печерским, основателям Киево-Печерской лавры. Учитывая взаимную вражду официальной Церкви и братства вольных каменщиков, этот факт мог быть вовсе не случайным стечением обстоятельств.