— Умер! — понял Ефим. Перекрестился. Постоял немного в раздумьях. Потом в угол посмотрел. Где образа висели и лампадка теплилась. Подошел. Руку просунул за Спасителя. Достал бумагу свернутую. Развернул. Прочел. «Севская воеводская канцелярия удостоверяла, что податель сего, является девицей столбовой дворянской Анной Сергия дочерью из рода Арсеньевых, что подтверждено записью в столбцах от лета 7191». Постоял, подумал Ефим, да и спрятал на груди бумагу. Глянул еще раз на лик Спасителя. Перекрестился истово. Прошептал что-то.
Поклонился в пояс священнику старому и удалился.
Хоронили всей деревней. Барыня пришла. Плакала со всеми. Ефим отпевал. Никто и не удивился, и не спрашивал: «Почему он?»
Так и жили. Редко, но приходили письма короткие от Андрея. И матери писал и Наталье своей.
— Воюем дескать. Жив, здоров. — А Наташе добавлял, что скучает безмерно и ждет, когда война закончиться.
Ответить ему она не могла. Батюшка осерчал однажды, увидев, что писать ему пыталась, наказание наложил. Письма Андреевские отобрал. В печке сжег. Перед иконами древними несколько часов простояла Наталья, плакала горько от обиды, поклонов с тысячу отбила. Но покорилась отцовой воле. Только забыть-то не могла.
Андрей обеспокоился молчанием. Матушке написал. Та тайком вызвала к себе Наталью. Поговорила с ней. Все поняла. Мудрая была Устинья Захаровна. И сыну написала все, как есть. Добавив, чтоб не тужил:
— Любит она тебя мое чадушко! Сама сказывала. А то, что отец ейный таков, так это все правила строгие. Верой старой предписанные. Вот она отца и слушать обязана. Но мне приглянулась. Славная девушка. Пиши мне, чадушко, что надо передам ей.
Огорчился Андрей, но порадовало, что матушка на его стороне. Сидел вечерами платочек рассматривал, что Наташа на прощанье подарила, вышитый любовно. А на полотне белом две буковки рядом. Н и А. Вензелем единым.
— От нее? — спросил раз Петька.
— М-м, — кивнул задумчиво.
— Буквы-то, что значат?
— Имена наши. Наташино и мое. — отвечал.
— Понятно. Ну, не горюй, друг мой любезный. Свидетесь.
А дальше затянула его служба ратная. Друг его, Петр Суздальцев, от раны в бок поправился, вместе так и трудились на ниве ратной. После боя того памятного, под Маринбургом, ружья шведские с интересом рассматривали.
— Вишь, Петр, как хитро задумано. У них лезвие не в дуло фузеи, как у нас засовывается, а кольцом специальным на ствол одевается.
— Оттого и стрелять и колоть они могут сразу. Давно приметил я. — соглашался Суздальцев. — Отчего наши в бою том и замешкались. Выстрелить выстрелили, а опосля встали. Багинет-то достать надо, потом в дуло засунуть. Тут меня и пырнули.
— Надобно Афанасию сказать, пусть поболе ружей шведских собирает. Под нашу пулю они годятся. Поменяем потихоньку, а наши, казенные, в обозе возить станем, дабы в растрате не обвинили. Если спросят — вона они. Целехонькие. — За утерю оружия, да амуниции строго спрашивали. Как и за беглых. У них полку немного было таких. Если случалось, то и порука круговая не помогала. Офицеров наказывали. Из жалования высчитывали. Зато после, когда набор рекрутский первый объявил царь, то-то побежали. По началу все ж охочими в полк записались, а ныне брать стали по принуждению. Вот и побежали многие.
Царь осерчал сильно. Приказал из троих пойманных, одного казнить, остальных кнутом бить нещадно и в каторгу вечную определять. И перед строем.
— Что б все видели!
Глава 12 Последний довод короля
«За дело доброе и стыд принять не грех»
Хорошим полководцем был Карл XII. А вот политиком никудышным. Разбить поляков с саксонцами куда не шло, но привести Польшу в порядок оказалось ему не под силу. Польские магнаты разделились на два противных лагерей. Одни остались на стороне Августа, другие держали сторону Карла XII.
14 мая 1702 года, без боя шведы вошли в Варшаву. На город была наложена контрибуция в 100 000 талеров. Август бежал в Краков, где собрал 24 твсячи поляков и саксонцев. В поисках мира примас[12] Польши Михаил Радзеевский отправился к Карлу XII.
Аудиенция была краткой. Всего пятнадцать минут. Король был категоричен:
— Я не заключу мира до тех пор, пока поляки не выберут себе другого короля! — подумав, добавил, — И мне должны выдать изменника Паткуля.
В июле две армии сошлись под Краковым, у городка Клишев. В самом начале сражения ядром был убит лучший друг Карла — герцог Голштинский, Фридрих. Тот самый участник юношеских забав в Стокгольме, за которого Карл отдал замуж свою любимую сестру. После его гибели, и потом и смерти самой Хедвиги-Софии, вся любовь Карла XII обратиться на племянника Карла Фридриха[13].
Взбешенный Карл сам повел конницу в атаку. Саксонцы упорно защищались, но поляки, стоявшие на правом фланге, дрогнули и побежали. Шведы одержали полную победу.
Август бежал сначала в Краков, а затем и в Саксонию. Краков занял Карл XII и потребовал от поляков проведения сейма. Его личным выдвиженцом на трон Польши должен был стать Яков Собесский, сыном знаменитого польского короля Яна Собесского, некогда освободившего Вену от турок. После смерти короля Польши в 1696 году было три претендента на престол — собственно его сын, Август Саксонский сын, и принц Конти, двоюродный брат французского Людовика XIV. Тогда все решили деньги Вены и саксонские солдаты.
Сейчас сейму были предъявлены письма Августа, где он насмехался над пьянством, тупостью и скандальностью польской шляхты. Недовольство усилилось, когда паны прознали, что по приказу Августа двух братьев Собесских — Якова и Константина захватили во время охоты и заключили в подземелья неприступного замка Кенигштайн, в Саксонии. Обозленный сейм заявил:
— Курфюрст саксонский Авгус не способен носить польскую корону!
Советник Пипер предложил Карлу:
— А вы не хотите, ваше величество, примерить польскую корону?
— По законам Польши, их королем должен быть католик. — ответил Карл XII.
— Но когда-то протестант Генрих Наваррский сказал, что Париж стоит мессы. — осторожно напомнил советник.
— Варшава, не Париж. — отрезал король. — А впрочем, из-за Парижа истинный лютеранин также не должен отступать от принципов и своего благочестия.
— А что если ввести в Польше лютеранство, как это сделал Густав Ваза в Швеции. И навсегда оторвать поляков от Святого Престола в Ватикане?
Карл надолго задумался. После все-таки у него хватило ума отказаться:
— Учитывая религиозный фанатизм поляков это будет непростой задачей. Выиграть сражение с солдатами мне по силам. Но воевать против веры, особенно если она такая искренняя, как мы видим в Польше… мне кажется бессмысленным. И так Англия и Голландия недовольны, что мы скинули этого ломаку Августа. Тогда мы будем иметь еще против себя все католические государства Европы. Нет!
Ничего мы состряпаем еще одного короля полякам!
Карл предложил корону еще одному брату, самому младшему Собесскому — Александру. Но тот проявил благоразумие и отказался. Тогда взгляд Карла обратился на познаньского воеводу Станислава Лещинского. Тем более, что и французский двор был за него.
— Почему бы не сделать приятное моему брату Людовику?
Паны обиделись, что выбрали кого-то из худосочных шляхтичей. Примас Радзеевский умолял изменить решение короля и предлагал кого-нибудь из родственников коронного гетмана Любомирского.
— А что вы можете возразить против Лещинского, ваше высокопреосвященство? — спросил король.
— Он слишком молод! — горячо воскликнул архиепископ. Это было опрометчиво. Напомнить юному королю об этом…
Ответ прозвучал весьма сухо:
— Он приблизительно одного возраста со мной! — Карл XII отдал приказ в течении пяти дней избрать нового короля.