"Отступить!" - согласилась восьмилапка. - "Эрик, отплывай от берега, ведь я приказывала тебе!"
Им не было слышно, что ответил человек, но суть была ясна и на расстоянии: он показывал мечом то на крокодалов, то на лодки.
"Это лодки речников. Если они не боятся в них плавать, то, значит, крокодалам они не по зубам. Расспросите речников, посадите их на весла! Смертоносцы! Прекратить бить Небесным Громом!"
- Эк ее несет! - восхищенно прошептал Элю оказавшийся рядом Лени. - Прямо хоть сейчас посылай ее на Город Пауков, Смертоносца Повелителя на помойку выбрасывать!
- Тише... - сморщился охотник. - кажется, все кончилось, наконец-то. Вроде все свои живы... Ты жива, Глуви?
"Жива," - потерлась ему о бок восьмилапка. - "Здесь весело. И еще я очень горжусь за Урму. Но я очень устала..."
- Уже все. - эль погладил ее, другой рукой не отпуская лапу Урмы. - Битва выиграна. Можно возвращаться к Тратанусу.
"Подожди..." - как бы раздумывая, протянула Урма.
4
Деревня была сожжена, вся, до последнего дома. Питти уныло прошелся вдоль пепелища. Когда-то он бывал здесь, в самом дальнем поселении людей-белок ему бывали рады даже тогда, когда в других местах стреляли едва завидев. Деревню не могли сжечь смертоносцы - они не пользуются огнем. Но приказ наверняка исходил от них, потому что лесные жители никогда бы не стали так поступать. Убить жителей - одно, устроить в Лесу пожар - совершенно другое, более тяжкое преступление.
- Вот здесь они стали тушить огонь, таскали воду из колодца, поливали деревья, - показал Локки на обугленное дерево. - Целую тропинку протоптали. Это, значит, получается, что они...
- Совсем рехнулись, - покачал головой Питти. - Когда вы мне сказали, что две деревни сожжены, я думал, что это только так говорится. А северяне, оказывается, по-настоящему с огнем играют. И мои дорогие соплеменники им в этом помогают, а теперь вот даже сами жгут свои деревни...
- Ты еще не передумал идти и уговаривать их поддержать городских смертоносцев? - усмехнулся Экко. - Я ведь тебе еще в прошлый твой приход говорил: в Лесу многое изменилось. Очень многое, и не снаружи, а внутри людей. Пожар устроить - это еще что... Вот когда люди-волки выдали северянам всех беженцев с Реки, вот это было весело. Пауков было немного, всех съесть они не могли, но попробовали каждого.
- Да, совсем вы без меня распустились...
- Так это ты и виноват. Тебе надо было убить Анни, когда он пытался убить тебя, а ты сбежал. Потом ты вернулся, и он снова пытался тебя убить. А ты ушел. Вот оттуда ниточка и тянется... Беды начались раньше, чем пришли смертоносцы.
- Сам-то куда смотрел? - даже обиделся шаман. - Вечно меня все ругают: то кого-то убил, теперь вот кого-то не убил... Вот ты сел бы вечером под деревом, и прикончил кого надо.
- Я - не шаман, - покачал головой Экко. - Я простой охотник. Это было бы убийство, понимаешь? А шаман всегда выполняет волю духов, хоть бы даже до ветра отправился. И ведь воля духов такая вещь, что ты ее не переборешь.
- Это почему?
- Потому что они опять привели тебя к Анни. Сейчас ты идешь не только новую ватагу собирать, ты идешь убивать Анни, главного шамана племени людей-белок, своего старого доброго друга. И ты его убьешь.
Вместо ответа Питти зашагал дальше по тропе. С первой, самой надежной деревней не повезло, придется начинать в другой. Хуже, что Экко разбередил старые раны. Было, все было. Когда среди обманщиков появился один настоящий шаман, то сначала его хотели купить, но при первой же неудаче передумали и решили прикончить. Этого пожелал Анни и его лучший друг, отец девушки, которую Питти когда-то любил. Засады, иногда довольно удачные - у того же Экко шаману пришлось отлеживаться всю зиму, на далекой лесной заимке. А потом еще одна засада, и отец любимой Иллы умер от того самого ножа, который висел у Питти на поясе. Самое странное, что несмотря на теплящуюся еще любовь, человек-белка с удовольствием распорол бы жирное брюхо еще раз.
После этого пришлось бежать, бежать из Леса. Обвинение в убийстве отца, отказавшегося выдать за шамана дочь. Одна из стрел все же попала в спину Питти, он так и покинул лес, чувствуя напротив сердца подрагивающий наконечник. А спустя долгое время вернулся, чтобы позвать с собой тех, кто хочет свободно жить в далеком Монастыре. И снова Анни пытался убить его, а шаман не вернулся, чтобы отомстить, Экко прав. Теперь Анни сделал людей-белок главными союзниками северян, все, кто помогает врагам, называют себя белками.
- Ладно, Экко, я его убью.
- Я тебя об этом не просил, - покачал головой лучник. - Это духи так хотят.
Глава двенадцатая
1
Берег в том месте, где лодкам под командованием Эрика удалось пристать, был гораздо круче, чем там, где высаживались северяне. Для смертоносцев это оказалось даже удобнее: им не потребовались сходни. Пауки просто попрыгали с кручи в лодки, где сразу разместилось больше половины восьмилапых.
"Пусть пятеро отвезут бомбардиров к телегам, и доложат Повелителю о нашей победе!" - Урма чуть перебирала лапами, понимая, что прыгать придется и ей. - "Возможно, он сочтет нужным направить телеги с бомбардирами сюда, или даже прибудет сам."
- Пятеро? - удовлетворенно переспросил Лаанс. - Значит, десять остаются здесь. Отлично, там больше и не надо. Все равно сидим без дела, только порох от дождя стережем. Так мы спускаемся в лодки?
- И перенесите восьмилапок, - потребовал Эль. - Урма, я тебе все разрешаю, но, пожалуйста, не прыгай. Что будет, если ты попадешь в воду?
Все как по команде повернули головы влево, где выше по течению продолжался пир крокодалов, плавно переходящий в побоище. Опоздавшие твари норовили отнять кусок у насыщающихся, а то и отхватить сородичу хвост.
"Я не могу," - сказала Урма только охотнику. - "Что воины обо мне подумают?"
- Не будь человеком, - зашептал Эль. - Ничего они о тебе не подумают, им не положено. Это глупые самцы, только и всего. Спускайтесь вместе с Глуви, бомбардиры вам помогут.
"Хорошо..." - неохотно протянула восьмилапка, сделала шаг к обрыву, и неожиданно прыгнула.
Смертоносцы почтительно потеснились, освобождая место самке. Урма очень больно ударилась брюшком о палубу и не смогла сдержать импульса боли. Глуви, начавшая было спускаться, обежала Эля и опять поднялась на обрыв.
"Что с тобой, сестра?!"
"Высоко, Глуви. Не прыгай," - попросила Урма.
Конечно же, Глуви прыгнула. Охотник сплюнул и продолжил спуск. Теперь он прекрасно понимал шамана, который все последнее время нес бремя заботы о странной и капризной семье, состоящей из дикарей, детей-колдунов, паучат, расы гигантов, Пчелиного Роя и тому подобных созданий.
- Да что б вас каракурт забрал! - вполголоса выругался он. - Надо было мне за Питти увязаться, а я, дурак, не понял во что он меня втравил.
- То ли еще будет, - посочувствовал ему Лени, спускавшийся рядом с большим, таким же как у Лаанса, луком под мышкой. - Дети это всегда так.
- У меня детей нет, - отрезал Эль. - Да и у тебя тоже.
- За себя уверен, за тебя нет, - усмехнулся бомбардир. - Поторопись, а то уплывут без тебя.
- Пусть только попробуют, командиры! Вот дождусь, когда она одна останется, и отлуплю палкой.
Быстро пройдя по колено в воде отделяющие их от лодок несколько шагов, бомбардиры полезли в лодки. Крокодалы каким-то образом услышали, что кто-то оказался в их стихии, и даже подплыли, но опоздали. Надеясь все же на что-нибудь вкусненькое, твари последовали за лодками, когда оставшиеся в живых речники налегли на весла.
"Эль, не сердись," - потерлась о его бок Глуви. - "Нам ведь надо учиться жить в этом мире. Мире пауков, а не людей."
- Я не сержусь, я просто отлуплю вас, вот и все, - хмуро ответил Эль, игнорируя недружелюбные импульсы со стороны смертоносцев. - Что это за люди на веслах? Эй! Вы кто такие?!