Вправду ли его родители погибли при кораблекрушении? Или они, как Ромео и Джульетта, отравили друг друга и умерли, обнявшись? Или их отравили родственники с материнской и отцовской сторон?
— Никто не сказал ни слова о нашем отце, — сказал Элиот. — Неужели его семья столь уж ужасна?
На самом деле он хотел спросить: «Его семья такая же ужасная, как эта?» — но в последний момент передумал.
Генри откинулся на спинку сиденья. Они с бабушкой переглянулись. Порой точно так же переглядывались и Элиот с Фионой. Эти взгляды содержали поток информации. Дядя Генри вопросительно поднял брови, бабушка покачала головой.
— Будет лучше, — сказал Генри, — если на ваши вопросы ответит бабушка.
Элиот посмотрел на бабушку, надеясь, что она сможет что-то ему объяснить.
— Не здесь, не в присутствии это сплетника, — поджав губы, проговорила бабушка.
Дядя Генри театрально прижал руку к сердцу, всем видом желая показать, как он оскорблен.
— Ты нам ничего не расскажешь? — спросил Элиот. — Поверить не могу.
Бабушка отвернулась.
Фиона строптиво сложила руки на груди.
— Остановите машину.
Дядя Генри посмотрел в окошко. Земля сверкала под луной.
— Детка, мы — посреди пустыни, там мороз.
— Немедленно остановите машину, — гневно глянув на него, повторила Фиона.
Элиоту показалось, что в этот момент она стала похожей на бабушку.
Бабушка внимательно посмотрела на Фиону.
— Сделай это, Генри. Давай поглядим, что у нее на уме, — пробормотала она.
Дядя Генри постучал костяшками пальцев по перегородке, и стекло опустилось.
— Останови машину, Роберт. Лимузин плавно затормозил.
Фиона открыла дверцу. В кабину хлынула волна пронизывающего до костей холода. Элиот подумал, не выйти ли вместе с сестрой. Он не знал, что она задумала, но решил, что им было бы неплохо держаться вместе. Прежде чем он успел отстегнуть ремень безопасности, Фиона захлопнула дверцу и решительным шагом прошла вперед, распахнула дверцу рядом с шофером и уселась на пассажирское сиденье.
Она так сильно дрожала, что ей с трудом удалось застегнуть ремень.
— Н-ну там и х-холод-д-р-рыга, — проговорила она, стуча зубами.
Шофер уставился на нее широко раскрытыми глазами и оглянулся на дядю Генри.
— Все в порядке, — сказал тот. — А теперь — вперед. И не жалей лошадиных сил.
— Не опускайте перегородку, молодой человек, — распорядилась бабушка, — и следите за дорогой.
Шофер побледнел, кивнул, и машина помчалась вперед.
Элиоту хотелось задать еще много вопросов, но поскольку бабушка отвечать отказалась, а Фиона пересела вперед, всякое желание спрашивать о чем бы то ни было пропало.
За окошком светили звезды, но северного сияния не было. Ледяные поля сменились темными лесами, заснеженная дорога — проселочной, потом началось шоссе, потом — четырехполосная трасса. Элиот увидел светящиеся вывески Дель-Сомбры, а вскоре — баварский фасад Дубового дома. Машина остановилась.
— Можно мне зайти? — спросил дядя Генри. — Выпили бы по чашечке кофе, потолковали о старых временах?
— Нет.
Бабушка открыла дверцу, вышла и дала знак Элиоту и Фионе следовать за ней.
— Приятно было познакомиться с вами, — сказал Элиот дяде Генри.
— Мне тоже, юноша. Скоро увидимся.
Элиоту в этих словах почудились и обещание, и угроза. Фиона вышла из машины, в последний раз оглянулась и поблагодарила шофера.
— Спасибо.
Шофер приподнял кепку.
Бабушка первой преодолела три лестничных пролета и остановилась у двери их квартиры, из-под которой выбивалась полоска света.
— Сесилия ждет нас.
Дверь открылась прежде, чем бабушка успела прикоснуться к ней. На пороге стояла Сесилия в длинной ночной сорочке. Она дрожала от холода.
— Я так рада, что вы вернулись. У меня чай готов.
На столе в столовой стояли два дымящихся чайника, заварной чайник с рисунком в виде паутинки, синий кофейник с щербатым носиком и дюжина чашек с блюдцами.
Си потянулась к Элиоту и Фионе и обняла их. Мальчику было так приятно прикосновение человека, который его любил.
Часы в прихожей пробили полночь. Си опустила руки.
День рождения Элиота и Фионы закончился. Может быть, ничего странного больше не случится? Впервые в жизни Элиоту захотелось вернуться к обычной, скучной повседневности.
— Я и не думала, что уже так поздно, — тихо проговорила Си. — Вы голодны? Может быть, мне…
Бабушка закрыла дверь и заперла на засов. Подошла к окну и посмотрела вниз.
— Хватит суетиться около детей, Сесилия. Поздно. Они устали.