Встречались в книге поистине анекдотические упоминания о том, что закулисные войны правителей зачастую происходили в их собственных домах. Больше всего страдали от политических междоусобиц дети в княжеских семьях. Многие из них рано умирали и не могли сразиться за власть со старшими детьми. Макиавелли называл их «войском пешек», которых использовали, а потом приносили в жертву… но им никогда, никогда не позволяли добраться до другого края шахматной доски.
Фиона не представляла, какое место на шахматной доске отведено им с Элиотом, на чьей они стороне — на материнской или на отцовской. Но их испытания состояли не в этом. Тогда в чем? Она задумалась: не было ли в вопросе дяди Аарона о числе квадратов на шахматной доске чего-то большего, какого-то скрытого смысла?
Фиона потерла рукой глаза, глянула на часы и увидела, что уже половина девятого вечера. Время летит так быстро, когда читаешь о средневековых интригах и убийствах.
Она потянулась за очередной конфетой. Ее рука нащупала пустые бумажные корзиночки.
Ей стало не по себе.
Она схватила шкатулку и вытряхнула из нее бумажки. Ничего. Она съела все конфеты и даже не заметила. Холод объял ее с головы до ног.
Раньше она получала только несуразные подарки от бабушки и Си, и вот теперь кто-то сделал ей подарок, потому что любил ее. Она должна была сберечь этот подарок, оставить хотя бы ну конфету на завтра.
Фиона схватила шкатулку, чтобы в сердцах запустить ею в стену. И вдруг послышался звук. Внутри шкатулки что-то зашелестело.
Девочка замерла и положила алое сердечко на колени. Дрожа от волнения, она затаила дыхание.
Еще один слой тонкой рисовой бумаги… Она торопливо сняла ее.
Мир словно озарился солнцем. Фиона облегченно улыбнулась.
В шкатулке лежал еще один слой конфет.
23 Не убивайте гонца
После того как Элиот проснулся, он пятнадцать минут прождал Фиону в коридоре. Мальчик даже постучал в дверь ее комнаты, но она не ответила.
Раньше сестра никогда не вставала так поздно.
Из столовой доносились приглушенные голоса. Наверное, бабушка и Си ждали их. Элиот постарался, чтобы они его не увидели. Ему не хотелось встречаться с ними без сестры. Ночью он упорно трудился и написал большущее сочинение о поражении Наполеона при Ватерлоо.
Почему Фиона заперлась? Да, он по-дурацки вел себя на работе — целиком погрузился в музыку, но все равно не стоило ей запирать дверь у него перед носом. Ночью он окликал ее, кричал в вентиляционную решетку как можно громче, но она то ли не услышала, то ли решила не обращать внимания.
Может быть, слишком сильно увлеклась переводом Макиавелли?
И все равно Элиот злился на нее — за то, что она на него злилась.
В трудные времена они всегда держались вместе. Впервые в жизни происходило обратное.
Элиот стал нервно постукивать по ноге свернутым в трубочку сочинением. В глубине его сознания зазвучала музыка. К нему опять привязалась эта глупая детская песенка.
Он заставил себя замереть и сосредоточиться.
В коридор проникали лучи солнца, в них плясали пылинки. Они были похожи на крошечных птиц в восходящих теплых потоках воздуха, а потом вдруг превратились в напечатанные ноты… и он почти понимал эту нотную запись.
Элиот отвел взгляд от пылинок.
Сегодня ему не стоит поддаваться музыке — ни за что. Вчерашние события беспокоили его. Он помнил, как утратил связь с реальностью во время мытья посуды. А ночью учился владеть собой: всякий раз, как только музыка начинала звучать у него в голове, он ее заглушал.
Это было нелегко. Ему хотелось слышать музыку, но он боялся потеряться в ней, боялся, что произойдет нечто еще более странное, чем вчерашнее мытье посуды — в бешеном темпе, до антисептического блеска.
Он добавил это происшествие в перечень тех труднообъяснимых событий, случившихся за последние дни: к тому, как он увидел в мыльной воде руку — перед тем, как обжегся Майк, к тому, как их с Фионой преследовал огромный пес, к путешествию через полмира на лимузине дяди Генри.
— Ну давай же, Фиона, — прошептал Элиот, глядя на дверь комнаты сестры. — Просыпайся, вставай.
Если она не появится в ближайшие минуты, бабушка и Си станут их искать.
И на работу они тоже опоздают. Элиот не сомневался, что им и сегодня придется идти в пиццерию. Почему нет? Бабушка отправит их на работу, даже если случится землетрясение силой десять баллов и Калифорния начнет погружаться в океанскую пучину.