Одри поднялась. Стул, на котором она сидела, упал.
Ее тень размножилась, и все тени пересеклись, переплелись между собой. Тьма поползла по полу, по стенам, закрыла свет дня в окне.
Сила сконцентрировалась вокруг Одри — ураган острых как бритва осколков, вращающихся в воздухе.
— Ты хочешь, чтобы я действовала? — спросила Одри шепотом, на который эхом ответили атомы всего, что находилось в комнате. Стекла в окне задрожали.
Сесилия попятилась в угол, обхватила голову руками и запричитала.
— Ты хочешь смерти? — грозно вопрошала Одри. — Если Элиот и Фиона не выдержат испытаний, если их заберет Сенат или семейство их отца, тогда я уничтожу всех. И все.
Если бы она и вправду взялась мстить, никто не устоял бы перед ней — ни Сенат, ни закон. Но тогда ей пришлось бы целиком отдаться мести, тогда она должна была бы окончательно лишиться сострадания, угрызений совести, дружеских чувств. Всех человеческих привязанностей.
А Сесилия была последним, что связывало Одри с человечеством и человечностью.
— Если придет время убивать, — сказала Одри, — ты, старуха, станешь первой, кого я прикончу.
28 Сотня глаз, полных ненависти
Близнецы быстро добрались до окраины Дель-Сомбры, где назначил им встречу Роберт. Несмотря на съеденные в пиццерии конфеты, Фиона смертельно устала уже после пятнадцати минут ходьбы быстрым шагом.
В такой дали от главной туристической трассы смотреть было особо не на что. Заброшенная стройка, мусороперерабатывающая фабрика с горами картонных коробок и пластиковых бутылок, маленький Франклин-парк.
Фиона и Элиот сели на скамейку в тени, под кипарисом, и стали ждать. Жужжали цикады. Неподалеку находился терракотовый фонтан, но он не работал — воду отключили в целях экономии. Ветер переменился и приносил запахи расплавленного пластика и мокрой бумажной массы.
«Здесь было бы очень мирно и приятно, — думала Фиона, — если бы не дурацкое волнение, от которого я вся дрожу».
Ей хотелось уйти — как можно дальше и как можно быстрее. Но даже бабушка сдалась перед Сенатом и согласилась, что они должны пройти испытания… которые могли стоить им жизни.
— Ты не ошибся? Он точно сказал — здесь?
— Да. — Элиот утер пот со лба, вытащил из рюкзака бутылку воды, которую прихватил в пиццерии, и протянул сестре.
Она взяла бутылку и долго, жадно пила. Весь съеденный шоколад плавно опустился в желудок, а горло от сахара пересохло.
— Есть соображения насчет того, какое героическое испытание нам здесь устроят? — спросил Элиот.
«Современные легенды» — так сказал Роберт. Фиона обернулась и посмотрела на мусороперерабатывающую фабрику. Может быть, им предстояло своротить одну из этих гор картона? И превратить ее… но во что? Фиона искала глазами хоть что-нибудь, напоминающее детскую сказку, такое, что с первого взгляда узнал бы ребенок. Кажется, была какая-то история насчет превращения соломы в серебро? Или бумаги в золото? Ничего не приходило на ум. Бабушка всеми силами постаралась оградить их от подобной чепухи.
Фиона покачала головой и вздохнула. Все, что случилось с ними после дня рождения, плохо сочеталось с реальностью. А может, наоборот? Может, их жизнь до сих пор была нереальной? Учитывая то, что бабушка столько от них скрывала, как им понять, что происходит и кто они на самом деле?
Элиот достал из рюкзака полиэтиленовый пакет и вытащил из него кусок чесночного хлеба с маслом. Джулия дала ему этот хлеб, когда они с Фионой уходили с работы.
— Хочешь? — спросил он у сестры.
— Я не голодна.
Элиот принялся жевать хлеб.
У Фионы засосало под ложечкой. Ей так хотелось съесть еще хоть пару конфет.
Она жалела о том, что пришлось рано уйти с работы. Там она успела съесть только три конфеты: одну с начинкой из миндаля и алтея и два трюфеля — один в прохладной лимонной глазури, а другой — с начинкой из крема и какао. Фиона запомнила божественный вкус каждого кусочка.
А потом ее разыскали Элиот и Джулия и сказали, что появились «срочные семейные обстоятельства». Элиот добавил, что им придется уйти. Джулия приказала Линде отменить посещение дантиста, а Джонни — загрузить тарелки и вилки в посудомоечную машину после ланча. Майк бы для них никогда такого не сделал. Может, Джулия вела себя так мило, потому что ей и вправду нравился Элиот?
Что-то тут явно было не так.