Отвязав конец сетей от палки, которая торчала у края камышей, он стал тащить их в лодку.
Сети показались ему тяжелыми.
— Там рыба кишмя кишит.
В воде мелькнула тусклая медь, потом раздался громкий всплеск — это лещ плеснулся о край лодки.
Ветер, видно, был лещегонный. Хороший лещегонный ветер. В коптильной печи уже приготовлен вереск.
В первой сети оказалось четыре леща, во второй — пять.
— Правильно мы с Заинькой рассчитали.
Он втащил сети в лодку. Лещи бились на дне, перепутывая их.
— Заинька так хорошо распутывает.
Он подгреб к берегу и, расстилая сети для просушки, принялся высвобождать лещей. Третий очень запутался.
Потрошить и чистить эту рыбу — одно удовольствие. Большие, с темным отливом чешуйки летят в прибрежную траву. Внутренности надо забросить как можно дальше, к воде. За ними прилетят птицы.
Соль в коптилке.
Он слегка подсолил лещей и поджег вереск. Пламя затрещало. Из прибрежного березняка поднялось плотное облако дыма. Запахло вереском. Кирпичная печь была наполовину врыта в землю. От нее отходила труба — кусок старого водостока, который расширялся к самой коптильне. Коптильней служила старая бочка, установленная стоймя. Лещей там навешивали вниз хвостом или головой. Тогда можно не переворачивать их посреди копчения: это сберегало время и предохраняло руки от ожогов. Такой способ они изобрели сами — Заинька и он. Они вместе отнесли бочку к мусорной яме, повертев в ней мусор, счистили большую часть керосина, потом разожгли в бочке большой костер, чтобы керосин сгорел окончательно, и, наконец, оттерли ее дочиста стиральным порошком.
Девочка даже не знает, поймалась ли рыба, думал он. Он решил отнести пять самых крупных лещей Анна Майе, как только рыбы прокоптятся. Им самим хватит и трех, даже если приедет Эса. Последний достанется соседям.
Лаура так и не пришла.
Ему нелегко было идти к ней самому.
— Привет, Заинька.
Лаура была в саду. С тремя девочками и четырьмя мальчиками. Она лежала на подстилке рядом с одним из мальчиков, они листали книгу, в которой, видно, кроме картинок ничего не было. Парень был хлипкий, носатый, с рачьими глазами, грубым голосом и, наверно, близорукий, потому что уставился на него, как на диковинного зверя.
— Привет, дедушка.
— Извини, я не знал, что у тебя гости.
— Это мой дедушка, а это — Эка, а вон те — этот Яска Кику, вот тот — Метва, и тот....
Пластинка крутилась, и какая-то личность, то ли Тику, то ли Таку, мальчик или девочка, этого он так и не разобрал, стояла рядом с проигрывателем, раскачивалась, отбивала такт ногой и блеяла:
— Де-де-де... де... ди, ди-да-да.
— Я иду тянуть сети. Весь день крепко дуло.
— Айю-ю, дуло, о йох, ди-ди-ди-дамп, — сказал один.
— А теперь не дует, это я-ве-ли-е-ние природы, не так ли?
— Не дует, нет, покой теперь, не дует, нет, улегся ветер. Хя-хя, тер-тер-тер-тер.
— Потом мне расскажешь, что поймал.
Он не ответил, повернулся и ушел.
Никогда в жизни Заинька так не разговаривала; С ним, во всяком случае. Всегда говорила по-человечески.
Возвращаясь мимо дачи, он увидел у ворот четыре больших машины: две западногерманских и две американских.
— Не понесу им лещей.
5
Они спустились по отлогому сосновому склону. Тропинка кончилась там, где кончился сосняк. За ним пошел ольшаник, в котором кое-где торчали елки и несколько корявых сосенок. Подлесок достигал до груди.
— Не видно лосиных следов.
Они шли гуськом. Он прокладывал дорогу, Заинька следовала за ним. Он нес длинное сосновое удилище, девушка — спиннинг.
— Тут прошел лось, смотри.
— Похоже.
Потом почва под ногами стала тверже, и опять появилась тропинка. Они шли по смешанному лесу. Сквозь деревья замелькало небо. До первой ламбы было уже недалеко. Они подошли к берегу.
Ламба была черной и неподвижной. Вода стояла, не шелохнувшись. Девушка забросила леску подальше от берега и повела ее, пока леска не подошла к кочке. Тут она тихонько потянула. Когда она ступила на кочку, из-под нее вынырнула щука. Потом Лаура забросила леску подальше и стала водить ее взад-вперед. Ничего. Никакого намека на рыбу. Будто и не бывало.
Лаура шла по одному берегу, он по другому. На конце ламбы они встретились.
— Клюнуло?
— Нет. Одна покрупнее дернула разок, но очень лениво. Посмотри-ка.
Лаура сделала петлю, продела в нее щуку, связала концы ивовых ветвей и повесила петлю на поясе. Щука болталась у нее на животе.