— Итак, дорогие друзья, все ясно. Извините меня. Это простое дело провалялось так долго потому, что, как я сказал утром Ханнэсу, пусть господа подождут. Тут все было ясно с самого начала. Как вы знаете, наша задача самая несложная: проверять проекты, разработанные архитекторами, и подмахивать их. Вот и все. Обсуждать проекты — не наше дело.
Пожалуй, хватит?
Ханнэс закурил.
Может, и мне закурить?
— Дай-ка мне тоже! Спасибо. А вы что скажете?
— Мы все очень рады, что ты покончил с этим делом.
Это госпожа Мякеля. Больше она ничего не говорит. Только смотрит на своих товарищей. И снова молчание.
— Знаешь, как мы рады? За тебя, — говорит наконец Ханнэс.
— Что-то вы нынче неразговорчивые. Пожалуй, я вам еще кое-что скажу. Когда бумаги поступили к нам, я, признаться, плохо себя чувствовал. Не то сердце, не то другая какая-то чертовщина. Хотя документация была в порядке и правление благословило дело, я не мог себя заставить подписать, понадеявшись на вас. Решил сам проверить.
Он встал, прошелся по залу и быстро заговорил:
— Я ходил и ходил по комнате и не подписывал. Тянул время и мучил себя из-за сущего пустяка. Я проработал здесь тридцать лет. За это время через мои руки прошло пять-шесть десятков таких дел. И вдруг, поймите меня, вдруг я заметил, что из таких пустяков складывается вся жизнь человека. Только из пустяков. Я скоро выхожу на пенсию. Может быть, этот проект — последний для меня. К старости становишься иногда щепетильным, начинаешь смотреть на свои служебные обязанности с таких позиций, с каких их рассматривать не положено. Когда знаешь, что жить тебе осталось недолго, появляется желание отнестись к ним так, как велит собственная совесть. В истории с этим проектом дело обстоит так: место очень хорошее. Я там только что был. Это единственный клочок берега, где могут купаться и отдыхать живущие по соседству дети и взрослые. Весь остальной берег занят частными владениями. Когда хочешь пробраться к воде, с обеих сторон натыкается на заборы и надписи: «приват», «приват», «вход воспрещен». Я всю жизнь калечил свой город и другие города заводами и разными постройками... Кто знает, сколько в Финляндии таких мест, где могли бы зеленеть сады, но где по моему попущению выстроены какие-то чудища, сколько чистых вод испортили заводы на пятьдесят — семьдесят лет вперед только потому, что все мы — и я тоже — выслуживали надбавки к жалованью и повышение в должностях. А ведь мы думали, что живем как полагается. Но, дожив до моего возраста, вдруг спохватываешься...
О чем это я? Ведь я хотел сказать совсем другое. Вовсе не это. Они уставились на меня все, кроме Ханнэса, который глядит в пол, и госпожи Мякеля, которая покраснела и углубилась в созерцание своих лодыжек.
— Друзья мои, мы проработали вместе многие годы. Здесь моя работа, и именно здесь я должен что-то сделать, пусть даже самую малость, чтобы хоть раз в жизни решить что-то самостоятельно... Близится лето, а там такой хороший пляж. Надеюсь, вы понимаете, что не у всех детей такие отцы, которые могут приобретать собственные пляжи. Большинство финнов — это, благодарение богу, обыкновенный бедный люд, несмотря ни на какой рост жизненного уровня. На том берегу ребятишкам хорошо купаться, загорать и играть в мяч, а старикам приятно посиживать на скамеечках и смотреть на море. В детстве я все летние месяцы проводил на песчаном берегу. К старости начинает пробиваться память о детстве, мои подошвы, как прежде, чувствуют песок. Я не предаюсь теоретическим рассуждениям об ответственности или безответственности. Я думаю об этом прекрасном береге, и о море, и о том, как разумнее и естественнее их использовать. Пусть строят свой завод в другом месте. Кусочек природы и хорошее место для клева становятся очень важными вещами для человека в моем возрасте. Я не подпишу проект.
О чем я говорю? Я собирался сказать совсем не то. И все-таки мне сразу стало легче. Нельзя прокрутить свои слова обратно. Вот и хорошо. Пусть думают что хотят.
— Вот так. Теперь вы знаете мое мнение. Я все сказал. До свидания.
Закрывая дверь, он увидел, как Ханнэс воздел руки над столом, а госпожа Мякеля, кажется, хотела всех обнять.
3
Уже у самого сада, неподалеку от дома, он вдруг вспомнил о принятом утром решении: наслаждаться весной. Он остановился и оглядел деревья.
Вся вторая половина дня ушла на составление докладной записки. Пусть правление знает, что проект непригоден, что над ним надо еще поработать. Правда, и в настоящем виде его можно реализовать, если для строительства будет выбрано другое место. Как заведующий отделом, он предлагает...