— Какие косые духи занесли тебя в мой дом, старый пропойца?
— Проходил мимо, гляжу, дверь открыта, а хозяина нет. Вон и кролика уже пожарил и сам согрелся.
— Так и говори, что выпить не с кем.
— Ты хороший парень, Брамир, удалой, лихой, и бедный люд никогда не обижал. Все о тебе только доброе говорят.
— Значит, взаймы пришел брать.
— Заем, его отдавать надо, а мне, сам знаешь, лишний медяк не каждый раз перепадает. На кроликах, братец, сильно не разбогатеешь. Одним духам ведомо, когда еще отдам заем твой.
Я вытащил из сумки подаренное мне вино, свежий хлеб, который купил в пекарне по дороге, и три чесночных зубчика. Дед Тром уже снял с вертела своего тощего кролика, а я только подставил пустую тарелку.
— Давай к столу, дружище, дам я тебе золота сколько надо и назад не потребую. Сам не терплю ростовщиков, по дружбе дам, за доброе сердце твое.
— Я тебе отработаю, Брамир. Что не скажи, все сделаю. Я вот еще что подумал, тут моя ведьма старый сундук в подполе разбирала и нашла-таки, стерва, мои старые гадальные костяшки. Да правду сказать они и не кости вовсе, камни. Все как ночь черные, а масти все как одна, белым узором выложены сверху по резьбе. Да такой тонкой работы. Старинные они, еще из тех, что говорили с магами.
— Игральные, а не гадальные, хотя ты соврешь, недорого возьмешь.
— Гадальные говорю! Чего мне тебе-то врать! Не простофиле на базаре кошку продаю.
— Ну, коль так, давай посмотрим твою находку.
Старик вытащил из-за пояса плотный мешочек, в котором с характерным звуком камешков шуршали игральные фишки. Мешочек был простой, холщовый, без узоров и вышивки, словно травяной кисет крестьянина. Потянув узелок, старик высыпал на стол черные кости, собирая их морщинистыми руками в плотную кучку. Я взял одну из них и стал рассматривать, нагнувшись ближе к масляному светильнику. Камешки были действительно очень хорошо сделанные, гладкие, ровные, словно галька на морском берегу. Не те дешевые намалеванные краской куски дерева, что в каждом игорном доме валяются под ногами, а знатные, дорого исполненные, с тонкой и ажурной резьбой, вроде как даже и не игральные вовсе, а действительно предназначенные для какого-то таинственного ритуала.
— Ну что я тебе говорил. Магия в них так и светится. Я-то со своей дырявой головой и позабыл про них давным-давно. Да и годы мои уже не те, память подводит. Вот только нашел их, так сразу тебя, сорванца, и вспомнил, никак сами духи мне нашептали твое имя.
— Складно говоришь, красиво, лестно — беру. Дам десять золотых грифов за мешочек этот чудесный и пять дам в придачу за то, что меня вспомнил. А еще пять станут твоими, если завтра придешь в игорный дом к Малиху, со мной посидеть.
— И точно духи твое имя нашептали! — восхитился старик, бухаясь своим тощим задом на пенек у очага.
У меня в руке оказалась кость «Ветра», дорогая кость, почти любой расклад может усилить, так что проиграть можно только злому духу. Но сама по себе эта кость, появившаяся в моей руке, говорила о том, что настало время перемен, время событий, таково было ее значение. Те немногие определения странных узоров, что еще помнили опытные игроки. Отгоняя от себя эту мысль, я протянул было руку еще за одной костяшкой, да остановился, заметив, что старик не сводит с меня глаз.
— Осторожней, Брамир, не простые это кости. Мне они по наследству достались от родителя моего, а вот где он их взял, того никто не ведает.
— Ты что же, старый, веришь в древнюю магию нейфов?
В ответ на мои слова старик только засмеялся, а я схватил ближайшую костяшку и перевернул рисунком вверх.
— «Огненная земля»!
— Игра сделана, — заключил Тром, улыбаясь. — Таким раскладом хоть всю колоду бей. Ни «Вода» ни «Огонь» не возьмут такой дуплет. Ты только что вытащил две самые сильные кости в Архе.
— А что такое Арх?
— Прежде Архами называли те символы, что начертаны на каждой игральной кости. Да только это старое слово. Вот, к примеру, хочешь ты мне сказать, что беда у тебя, горе, несчастье, а грамоте не обучен, весточки на пергаменте не перешлешь. Что тогда?
— Отправлю тебе костяшку со знаком «Духа Смерти» — смекнул я.
— А я дурак старый и решу, что ты мне грозишь расправой лютой.
— Ну тогда еще «Медузу», предвестницу.
— О! Уже получше, но все одно неверно.
— Что же делать?
— Нужно послать малый Арх, это три костяшки, да только связать бечевочкой, чтоб инако не читалось. «Смерти Дух, Медуза и Король». Вот и получится, что ты словно во всю глотку орешь, будто режут тебя, убивают, помогите, люди добрые.