Постоялый двор Малиха всегда славился подобными финалами особо азартных хмельных игр.
Отбив себе копчик, увалень Хольк неуклюже перекатился на бок и придавил перепуганного пса, замершего в тревожном ожидании с мослом в зубах. От боли и неожиданности несчастная собака взвыла и, уронив лакомство, не сильно цапнула за лодыжку небесного скитальца, оказавшегося рядом, согнувшегося пополам от хохота. Укушенный так неожиданно, небоход подскочил, вскинул руки и шваркнул огромной глиняной кружкой по затылку старика Трома, который в свою очередь только ойкнул и, теряя сознание, повалился на стойку спиной, раскинув худые руки. Так вот в полный рост старик и плюхнулся вниз лицом на подпорки ставедерной бражной бочки, благо почти пустой.
Перепуганный и придавленный пес заскулил, но сумел-таки отпрянуть в угол от рухнувшей наземь емкости, придавившей теперь забияку Холька, который принял на себя тяжеленную тару, сдавленно крякнул и притих. Ничего, у северян кости крепкие.
Понимая, что без посторонней помощи ему от такого веса не избавиться, сын мельника только пыхтел и судорожно дергач конечностями, бессильный достать меня. Небоход, все еще багровея от смеха, стал исправлять содеянное, поднимая с пола бесчувственного плешивого старика.
— Ну и как с тобой играть после этого? Деревенщина? — спросил я придавленного бочкой парня, присаживаясь возле него на корточки.
— Играй честно и все будет в порядке.
— А у меня и так все в порядке, а насчет честности. Хм, найди мне хоть одного человека, который обвинит меня в нечестной игре. Здесь я среди своих и потому не скрываю, что вор и пройдоха, но вот играть нечестно со своими я никогда даже не пытался.
Пригладив взъерошенный загривок немного угомонившегося пса, я отряхнул штаны от пыли и поднялся в полный рост.
— Облапошить богатея — мое дело. Стащить добро ростовщика вместе с векселями, тоже сподоблюсь. Но вот чтобы у себя же в логове, своих же братьев дурить в кости, прости, парень, тут ты не угадал. Коль ты среди нас, по какой-то своей причине, то значит, ты брат, а я не стану ссориться с братом и тем более отбирать у него последнее. Коль уж продул, так и признай, что ж сразу за оружие хвататься, эдак ты долго не протянешь.
— Все вы, городские — жулье да пижоны.
— Вот и катись к себе в деревню! Нечего по ночам в игорных домах себе зад просиживать. А коль лишний медяк завелся, так ты себе лучше леденцов купи.
Сердобольные зеваки помогли несчастному избавиться от непомерной тяжести, придавившей его к полу, но далеко не отходили. Под общий смех и гомон, под пристальным взглядом угрюмых вышибал, Хольк отдал мне всю наличность, что проиграл, серебряное огниво и травяной кисет, расшитый, хоть и скромно, но золотой ниткой. Скольких же крестьян обобрал его папаша, прежде чем справил своему чаду такую обнову. Мне такая приметная вещь ни к чему, а вот соседке, вдове горняка Вольга, в самый раз будет. Продаст, хлеба детям купить, да еще на пряники хватит.
Опозоренный и пристыженный сын мельника ушел, расплатившись с трактирщиком последним серебряным грифом. Посиневший от смеха небоход немного успокоился, спаивая ушибленному старику остатки своей браги. Зрители расходились, так и не дождавшись кровопролития. Я подвинул стол на место, бросил бедному псу здоровенный кусок мяса из своей тарелки и сел на лавку собирать разбросанные монеты. Игральные кости в этом заведении я знал почти наизусть. Да и не мудрено, скольких простофиль я облапошил за этим столом, ведомо только содержателю игорного дома Малиху и его трактирщику, с которыми я всегда делился выигранными деньгами. Пока пес Трома чавкал и истекал слюной, глотая брошенный ему кусок мяса, я тем временем подтянул за рукав его хозяина, подслеповатого старика. Небоход тоже подсел за мой стол, заказав у трактирщика еще полкружки.
— Что, старый, сильно тебя приложил этот весельчак?
— Да тьфу на него! Босяк неуклюжий! Хоть брагой угостил и то спасибо.
— А давай-ка, дед, еще выпьем! Угощу тебя от души! Если б не твоя худая немощь, то этот жердяй точно бы мне кишки на кулак намотал. И ты, небесный скиталец, иди, присоединяйся, не скромничай.
— Не откажусь, добрый человек, — пробасил небоход. — Вот только прости, играть я с тобой не буду.
— И я с тобой не буду. Ты не гоношишься, павлином тут не ходишь, видать сразу — простой человек, не обижу такого. А Тром, дружище, мне давно как добрый талисман, ну как ни придет старик посидеть рядом, так игра словно сама льется, да такие расклады порой бывают, что диву даюсь.