— Это про него потом говорили, что он — ведьмак? — спросил Красавчик.
— Говорили, — кивнул Паук, размотал шнурок с запястья и растянул его между пальцами. — А про кого не говорили? Про нашего с вами последнего лорда тоже все говорили. Ну, Карадрас был, положим, просто слегка тронутый чуток на почве разных механических штучек, но люди такого все равно не любят. Для них все в этом роде — если не эльфийские чары, то ведьмовство, потому они и уломали эльфов устроить наводнение и разрушить ту плотину. А закончи наши инженеры генератор — всем этим суеверным кирдык бы пришел…
— Ты про Фирна начал, — напомнил Клык.
— Вот я и говорю. Фирн, правда, увлекался алхимией, но и все, с Барлогом дела не имел, по-моему, и с человеческой бесовщиной — тоже. Нельзя сказать, что бойцов-аршей так уж особенно сильно любил, но понимал, куда они годятся, а оттого платил достойно и о жратве не забывал для ребят… Мы как-то в одном городишке так королевскую кавалерию пощипали — шик, а когда город жгли, конину жарили прямо на факелах, отборную… у меня тогда еще роскошная куртка была из лошадиной шкуры, из черной…
— Ну и зануда же ты! — с сердцем произнес Мелкий. — Пока доберешься до сути, я уже засну. Кому есть дело до твоих нарядов, пижон несчастный?
— Ладно, ладно. В общем, я как раз был с лордом в последней битве. Если б люди не сходили с ума на почве лошадей, он бы до сих пор был жив, точно. Но он же бросил своих телохранов — кто из нас полезет на такую животину ради прихоти лорда, нет дураков, а сам взобрался на эту кобылу и давай выпендриваться со своими рыцарями-людьми. Всадников прикрывать тяжело, все знают. Ну их и покрошили в мелкий фарш.
— И вас? — спросила Шпилька.
— Нас было десять, а людей, врагов его — армия. Нам было велено его шатер защищать, где лежали всякие его бумаги, насчет родословной, насчет прав на престол там… Ну мы и защищали. Попробуй защити вдесятером от трех тысяч. Люди-то его, верные вассалы, как жареным запахло, все побросали и слились, даже трупы господ не стали подбирать, а мы за горную честь… все наши там и подохли.
— Кроме тебя, — кивнул Клык понимающе.
— Ну да. — Паук скинул с пальца петельку. — Так и вышло. Меня тогда чем-то треснули по кумполу. Если б не шлем, разбили бы башку, как яйцо, точно говорю, а так я будто провалился куда-то. А соображать начал, когда бой уже кончился, но слышно было слабенько, словно издалека, а в глаза какая-то муть лезла. Я только сообразил, что в шатре уже чужие хозяйничают в полный рост, а на поле человеческие солдаты собирают трупы, чтобы сжечь… Ну, я дернулся, если честно, что меня сейчас в костер закинут как есть, не приколют даже, но тут кто-то вдалеке затрубил в рожок. Люди все бросили — и туда опрометью… — он вдруг умолк и насторожился. — Тише. Что-то стукнуло в горах. Гром?
Бойцы прислушались. Клык, Паук и Красавчик выскочили из пещеры, за ними — и все остальные. Дослушать любопытную историю не вышло.
До вечера было еще далеко, но стояла сумеречная темень; низкие тучи, сизо-серые, почти черные, заволокли небосвод до горизонта. Весь мир наполнял мерный шум дождевых капель и сырой свежий запах воды. Гора густо поросла кустарником; дождь шуршал в листьях, и маленькие шустрые ручьи стекали по песку склона, пробираясь между трав.
— Погода — самое оно для любого шпионства, — пробормотал Хорек. — Никто не увидит, никто не услышит, следы смоет…
— Тихо, — перебил Клык, и все навострили подвижные уши.
Странный звук, похожий на далекий громовой раскат, снова донесся откуда-то с запада, из-за перевала; горы отозвались смутным тающим эхом.
— Грозой не пахнет, — прошептал Красавчик, принюхиваясь.
— Это не гром, — сказал Паук. — Что бы это ни было — оно стукнуло снизу.
— Обвал? — В тоне Клыка особой уверенности не слышалось. — Как-то не очень похоже.
— Да нет, — подал голос Пырей. — Не обвал, это специально.
К нему обернулись.
— Что? — спросил Паук.
— Гремучий студень, — сказал Пырей. — Точно. Да, Крыс?
Крыса кивнула. Тем временем третий удар, тише и глуше, окончательно определил направление: север, на перевале. Земля, а не небо.
— Он, точно, — сказал Пырей уверенно. — Наш клан, в Красногорах, этим делом часто пользовался, там естественных пещер немного. Мне случалось помогать инженерам, я даже знаю, как он делается. Три части Серебряного Льва, одна часть Масла Луны…
— Погоди с этой алхимией, — сказал Клык. — Гремучий студень… это ты про ту штуку, вроде мыла, которой пробивают тоннели? Я не видел, но слышать приходилось. У нас ее зовут трындец-камень…