– А теперь вон там вода стоит, – Шорох махнул рукой влево, и наемники согласно покивали. – Поднялась до этих ярусов почти…
– Тут много подземных источников, – усмехнулся Сквозняк. – Соседи нам всегда завидовали, мол вода, и теплая вода, и рыба водилась в озере…
– Давняя привычка, – понимающе сказал Паук. – Если опасно, то всех уязвимых увести поглубже…
– Когда вода спадет… я сестричек поищу… – Комар перешел почти на шепот. – Если спадет… если узнаю…
Наемники отвернулись. Мелкий в порыве сочувствия толкнул Комара плечом, тот ответил благодарным взглядом и ответным пинком. Коридор вывел в широкую разветвленную галерею; тут расположилась верхняя часть подземного поселка хозяев – блокпост и рабочий сектор.
Галерея освещалась очень скудно, но не это оказалось для наемников главной приметой бедственного положения клана, который здесь обитал. Бойцы вслед за Шорохом прошли мимо кузницы и оружейных мастерских; в их глубине, непривычно темной, тихой и холодной, молчали вентиляторы, а запах старой гари перебивался запахами холодного железа и пепла. Главный генератор громовых сил и насосы, качающие в поселок воду, тоже стояли. Пещера казалась ненормально пустынной. Смотреть на это было так же тяжело, как на раненого, лежащего без чувств.
– Совсем плохо? – спросил Паук. – Первый раз вижу, чтоб оружейники бросили работу во время войны…
– Оружейники либо в патруле, либо отсыпаются после патруля, – сказал Шорох. – Те, кто выжил. Только Хромой Пес не выходит наверх, он один тут клинки ребятам точит и полирует – но ему тоже надо спать когда-то…
Некоторые проходы закрывали окованные сталью створы из цельных бревен. Их никто не охранял – вряд ли при создавшемся положении вещей некий разгильдяй мог бы отправиться в шахту, принадлежащую клану, не справившись у старших. Зато горели светильники у статуи Господина Боя, общего старшего предка: слишком многие сейчас хотели разговаривать с тенями своих погибших родичей. Чтобы предку было легче доносить голоса живых до тех, чья плоть стала землей, хозяева принесли из Последнего Приюта его череп, побуревший от времени, который теперь покоился у предка на ладонях.
Шорох, проходя, благоговейно провел пальцем по костяной скуле, вниз, до великолепного клыка:
– У него теперь бойцов больше, чем у нас…
Наемники переглянулись.
– Не слишком-то рассчитывайте на мертвых, – брякнул циничный Хорек. – От живых пользы больше.
– Посмотрим, какая от вас польза, – отозвался Шорох, похоже, обиженный этим замечанием.
– Увидите…
– Хватит, – сказал Клык. – Хватит уже, не годится огрызаться. Нам в бой идти вместе.
Зрелище, которое открылось глазам наемников, было столь же трогательным, сколь и невероятным. В зале, образованном перекрестком двух широких галерей, на тюфяках, брошенных около бассейна, где бил горячий ключ, вповалку спали местные бойцы. Их было никак не больше трех-четырех десятков. Еще с десяток бойцов бодрствовал; те, кто приводил в порядок снаряжение, что-то жевал и негромко переговаривался, встали навстречу чужакам.
– Шорох, это что за шарага с тобой? – спросил угрюмый боец с кровавым рубцом на переносице и щеке.
Его цепкий взгляд и поза полной готовности к чему угодно показались Клыку гораздо более уместной во время войны, чем полудетские лица и франтовской вид подгорных умников. Клык дружески ухмыльнулся и хотел ответить, но боец с простоватой открытой физиономией восхищенно протянул, уставившись на Шпильку:
– Ой, девочки…
Кто-то фыркнул. Боец с располосованным лицом стукнул говорившего по затылку, с тенью досады, но без малейшей, впрочем, злости.
– Так кто…
– Я – Клык из Холодных Пещер, а ребята со мной.
– Клык Смерти, – уточнил Хорек. – Имя с позапрошлой войны.
– Где эти Холодные Пещеры? – спросил молодой боец с прицеливающимся взглядом лучника. – Что-то не припомню…
– Это – почти три месяца пути на север, – сказал Красавчик.
– Далеко…
– Мы воевали за Карадраса, – сказал Паук. – Теперь можем за вас. Вот что Клык хотел сказать.
– Наемники, значит… – располосованный посмотрел на Клыка так, будто хотел его обнюхать, но не решился: он был младше Клыка лет на пять-семь. – Вот как…
– Только вот не надо… – запальчиво начал Мелкий, и Паук ткнул его локтем.
– Называть вас продажными шкурами? – усмехнулся располосованный. – Я и не собирался вообще-то. Я – Нетопырь из-под Теплых Камней. Здесь, теперь – старший в клане.
– Ага, – сказал Клык, и окружающие очень хорошо поняли значение этого "ага". Арши иногда умеют заменять одним междометием долгие комментарии.
Это словечко значило, что Клык готов подчиняться чужому вожаку, хотя тот моложе и ведет себя, как младший, во-первых, потому что такт и опыт запрещают старому наемнику наводить в чужих пещерах свои порядки, а во-вторых, потому что молодой боец мог стать вожаком в такое непростое время, только основательно показав себя, значит, стоит немало. Хозяева – а Шорох с товарищами в особенности – успокоились настолько, что принялись ухмыляться и принюхиваться.
– Хорошо, – сказал Нетопырь. Это слово тоже имело больше смысла, чем обычно.
Оно было произнесено чуточку слишком быстро. Клык Нетопырю польстил, его команда была очень нужна клану Теплых Камней – скрывать очевидный факт не имело смысла. Никакой агрессии со стороны хозяев не предвиделось. Отношения начинались удачно.
– Расскажи мне, что надо делать, – сказал Клык, давая Нетопырю понять, что не намерен сходу требовать луну с неба.
– Жрать хотите? – спросил Нетопырь. Он, по-видимому, очарованный изысканными манерами наемников, решил тоже блюсти этикет.
– Давай, – кивнул Клык. Предложение стоило того, чтобы его принять отнюдь не только из чистой вежливости.
Радушие хозяев произвело на бойцов Клыка самое благоприятное впечатление. Теперь и они ухмылялись; Мелкий позволил ближайшему бойцу себя обнюхать, Паук и лучник обменялись самыми дружескими затрещинами. Шпилька ухмыльнулась и потупилась, зная, что неотразимо выглядит с такой миной, скромной, лукавой и многообещающей – стоящие рядом откровенно принюхивались.
– У нас много еды, – сказал лучник слишком мрачно для такого приятного сообщения. Эта мрачность тоже была понятна, но наемники все равно порадовались про себя.
– Точно, – сказал Шорох. – И никакого дерьма, вроде человечины. Даже сыр есть.
Команда Клыка вразнобой вздохнула. Сыр выглядел невероятной роскошью, воспоминаниями о далеком, давно оставленном доме, о запахе ручных яков, которых арши пасли на горных плато в самых недоступных для людей местах, о надежности родных пещерных сводов… Шорох подметил точно – человечину во время войны добыть едва ли не легче, чем любое другое мясо, но эта не та еда, которой можно наслаждаться: во-первых, у всех мясоедов собственное мясо отнюдь не деликатес, а во-вторых, люди все время себя чем-нибудь да травят. Обычно, во время осады или длительных боев, перспектива питаться убитыми врагами аршей совершенно не прельщала, хоть люди традиционно и утверждали обратное.
Нетопырь не пригласил наемников дальше, в наскоро устроенный из брошенных караульных помещений жилой сектор. Команда Клыка расселась у жаровни, стоящей под щелью вытяжки поодаль от бассейна. Арш, уже вышедший из детского возраста, но еще не ставший по-настоящему взрослым, был отправлен за едой для новых бойцов клана; за ним увязались любители ходить за провизией.
Местное угощение оказалось выше всяческих похвал. Кроме вяленой конины и мяса яков, команде Клыка предложили целый круг сыра, мешочек ржаных сухарей и пару бурдюков, полных напитка из забродившего горного ячменя – каковой напиток с человеческой точки зрения ассоциировался с пивом.
– Шикарно живете, – сказала Шпилька, отломив кусочек сыра. – Я уже забыла, когда сыр пробовала.
– Странный сыр, – заметил Красавчик. – Не похож на наш. Не пахнет яком… слишком нежный какой-то…