— О нет, ты никуда не пойдешь. Или ты забыл, что сидишь под домашним арестом?
И он потащил Генри обратно в комнату, к леди, сидящим у камина, в котором потрескивал огонь.
— Какая у тебя короткая память, — продолжал отец, подтолкнув к диванчику, на котором сидела Пенелопа.
Итак, он очутился на диване, рядом с той, чьей близости когда-то искал, но теперь она была ему малоприятна. Когда-то ему нравилось, что эта девушка разделяет его презрение к светским правилам, которые все остальные так боялись нарушить. Теперь он видел, что она нарушала их, только когда это было ей выгодно. Но теперь в сердце его царила одна Диана Холланд. Сжав кулаки, Генри злобно взглянул на людей, которые удерживали его вдали от нее.
27
«Разумеется, у девушки может быть много поклонников — но не слишком много, — и она должна быть осторожной с обещаниями, данными им. Она должна особенно следить за собой, когда станет старше и уже не сможет объяснять свое поведение наивностью. И, конечно, она не должна допускать, чтобы два ее поклонника встретились.»
Из колонки для дебютанток в журнале мод, декабрь 1899— Мисс Брод, как удачно, что Кэри вас нашел! — радостно воскликнула Люси Карр, самая жизнерадостная разведенная леди в высшем свете Нью-Йорка, когда двухместная карета пожилого джентльмена остановилась перед ее домом на Ист-Фортиз.
За обедом она без умолку рассказывала Лине о себе, а во время поездки домой сидела, взяв молодую женщину-под руку. Ночной воздух был холодным, и от их дыхания образовывались таинственные белые облачка пара.
— Нам так нужны новые лица в нашем окружении. И все, кроме меня, связаны супружескими узами, а это ужасно скучно.
— Вы забыли меня, — вставил мистер Лонгхорн, сидевший напротив дам.
— О, конечно, но вы не в счет, — ответила миссис Карр с визгливым смехом.
— Вы правы, дорогая, я так стар, что порой забываю, что Центральный парк — это парк, а не какое-то дикое место с болотом и скалами. Но я устроил славный обед, не так ли?
Лина зря опасалась, что ей трудно будет второй раз привлечь внимание мистера Лонгхорна: как только они столкнулись в вестибюле отеля, он пригласил ее на обед. Она согласилась, после чего он рассыпался в извинениях, что неправильно уловил ее имя в опере.
— Мы чудесно провели время, мистер Лонгхорн, — сказала она с очаровательной застенчивостью, подражая Элизабет Холлаид.
Они прекрасно провели время. Катались на санях в парке и обедали в отдельном кабинете «Шерри» — она читала об этом ресторане, но никогда там не была. У Лины слегка кружилась голова от шампанского и от многочисленных новых знакомств. Она любовалась на свое отражение в зеркалах и видела, как сверкают ее глаза. Лину поражало, с какой легкостью она вошла в круг Лонгхорна. Впрочем, их знакомство будет недолгим. Мир был к ней благосклонен, и очень может быть, что скоро у нее появятся средства на билет на Запад.
— Миссис Карр, это ваш дом? — спросил мистер Лонгхорн.
— О да! — Люси поцеловала Лину в щеку и заставила ее обещать, что они скоро встретятся снова.
Как только миссис Карр в длинном меховом манто вошла в ярко освещенный холл, лошади тронули. Мистер Лонгхорн и Лина молчали до тех пор, пока карета не остановилась перед входом в «Нью Незерленд».
— Моя дорогая, — сказал пожилой джентльмен, высаживаясь на тротуар, — я целый вечер не мог перекинуться с вами словечком наедине. Вы не подниметесь выпить бренди?
— Конечно, мистер Лонгхорн, — Лина посидела еще немного в карете. На улице было тихо; величественные здания возвышались над ней, мерцая окнами. Вздохнув, она подала руку мистеру Лонгхорну, который помог ей выйти. — С удовольствием.
— Тогда идите вперед, — продолжал он с милой улыбкой. — Я не хочу, чтобы судачили о том, что вы поздно ночью заходите в номер к старику. Идите в свою комнату снять пальто, а я немного позже пришлю за вами Роберта.
Лина кивнула. Она вошла в большой вестибюль, легко ступая по мозаичному полу, и так величественно попросила свой ключ, словно занимала шикарные апартаменты. Затем направилась к лифту и назвала свой этаж, не глядя на лифтера, — теперь она не делала эту ошибку. Железная дверь закрылась, и кабина начала подниматься. «Я поднимаюсь, — подумала она, — я поднимаюсь, поднимаюсь».
— Вы вознеслись ужасно высоко, не так ли?
У Лины дух захватило от такой наглости. К лицу прилила краска. И тут она узнала бесшабашную усмешку и карие глаза Тристана. Свет вдруг стал нестерпимо ярким. Лина инстинктивно сделала шаг назад.
— Где вы раздобыли эту униформу?
— О, вы меня недооцениваете, моя Каролина, — ответил он все с той же улыбкой. — Кажется, вечер у вас прошел успешно.
— Да, — ответила Лина, начиная приходить в себя. — Он пригласил меня выпить бренди.
— Хорошо! Скоро он будет наш. Но будьте осторожны — не позволяйте ему слишком много, иначе все пропало.
— Не позволю.
— И ради бога, подыщите новую подругу. То, что вас видят с этой разведенной дамой, миссис Карр, еще хуже, чем если бы у вас совсем не было подруг.
Интересно, как он узнал про миссис Карр?
— Я это запомню.
— И не говорите слишком много, а то выдадите себя.
— Да, конечно.
— И главное, только притворяйтесь, что пьете, но лишь пригубите. Пусть он напьется, а вам нельзя.
Лина кивнула и продолжала кивать, пока Тристан не остановил ее. И тут он сделал то, чего она никак не ожидала: шагнул к ней и поцеловал в губы. Он прижал ее к стенке лифта, обитой кожей. Это был ее первый поцелуй. Она сотни раз воображала, как Уилл целует ее, но воображаемые поцелуи не шли ни в какое сравнение с настоящим: словно целый букет цветов распустился на солнце. Когда лифт остановился на девятом этаже, дёрнувшись, ее платье было в полном порядке, и она вышла из лифта, не оглядываясь.
— Будьте готовы, мисс Брод, — сказал ей вслед Тристан, когда она направилась к своему номеру. — Скоро я сделаю свой следующий ход.
Лина сама себе удивлялась. Она была удивительно спокойна для девушки, которая только что впервые поцеловалась. Она почти не пила бренди, в то время как мистер Лонгхорн пил с удовольствием. Она очаровательно улыбалась, слушая его рассказы о принадлежавших ему поместье и яхте, а также о тех деловых партнерах, которые особенно ему наскучили. Хотя Тристан только что дал ей указания, все же Лина считала, что своими хорошими манерами обязана Элизабет. Ну и пусть! Элизабет достаточно ею попользовалась, и только справедливо, если Лина получит что-нибудь взамен.
— Я бы хотел свозить вас в Париж… — сказал мистер Лонгхорн, который много рассказывал ей о Париже.
Он лениво развалился, вытянув длинные ноги. Бархатный смокинг несколько более темного оттенка, чем тот, который был на нем, когда они познакомились, обтягивал довольно объемистое брюшко. Он на минуту отложил сигару, за что Лина была благодарна. Никто в доме Холландов не курил — разве что иногда Эдит, сестра мистера Холланда, да и то тайком, поэтому Лина не привыкла к запаху табачного дыма.
— Париж, — продолжал он задумчиво, — сколько там было хорошего!
Они сидели на роскошных коричневых креслах перед растопленным камином в гостиной апартаментов Лонгхорна. На столике между ними стоял хрустальный графин, а на заднем плане суетился слуга Лонгхорна. Лина не знала, который час, но ей казалось, что уже поздно и в это время она обычно уже спит.
— Но ведь не всё хорошее, — сказала Лина.
— Да, не всё, — весело согласился мистер Лонгхорн. Морщины на его лице обозначились резче, и он тряхнул головой. У него были густые седые волосы. — Конечно, не всё! Но я был тогда молодым, поэтому мне кажется, что это были лучшие времена.
Лина вежливо улыбнулась. Следуя совету Тристана, она больше помалкивала, и Лонгхорн явно это одобрял.
— Смотрите, каким я был в молодости!
Он указал на стену, увешанную портретами, на которые Лина бросила беглый взгляд, входя в номер. Она подумала, что это его знаменитая коллекция красавиц. Но когда она встала и подошла поближе, то увидела, что на одном из этих портретов в золоченых рамах изображен мужчина лет двадцати с небольшим. У него была грива черных волос и прекрасной формы нос. Но она узнала высокие скулы и игривые глаза и поняла пристрастие мистера Лонгхорна к старомодным воротникам. Глядя на этот портрет, Лина пожалела, что первый ее поцелуй был не с таким вот джентльменом.