Как обычно, от всего этого вместе их потянуло друг к другу, и до экипажа, их поджидавшего, они шли рука об руку вдоль реки и были счастливы за ужином в гостинице и счастливы у себя в спальне.
По возвращении с юга они узнали немаловажные новости. Сообщил их молодой чете очень старый Клейтон — хотя в то время ему было всего шестьдесят два года. Он еще жил тогда, отец Роберта; и жил даже весьма энергично.
Разговор, из которого они узнали эти новости, состоялся на следующий день после их приезда в Бриндли-Холл — действительно в холле. После обеда они решили посидеть у обязательного и веселящего душу камина. Папаша Клейтон неожиданно сообщил, что недавно побывал в Вене, где вел предварительные переговоры. Строительство завода сельскохозяйственных машин для него уже дело решенное. Колоссальные возможности сбыта в некоторых слабо развитых областях юго-востока несомненны. Импорт из Англии, причем проблемы транспорта и пошлин тут отнюдь не первенствуют, по рентабельности никогда не сравнится с производством всего оборудования и необходимых для приведения его в действие локомобилей на месте, то есть в самой Австрии. Под конец совсем старый Клейтон объявил, что уже приобрел земельные участки и намерен незамедлительно приступить к переоборудованию наличествующих агрегатов и постройке новых. На первом месте сейчас для него технология: типы машин должны быть точнейшим образом приспособлены к спросу, главное, к спросу в альпийских странах. И наконец, сын должен изучить немецкий, по мере возможности еще и хорватский или какие-нибудь другие языки этого района и поселиться с Харриэт в Вене. Технология прежде всего. Он захватил с собой всю необходимую информацию, так, чтобы сразу можно было приступить к развитию производства. В Вене надо тотчас открыть контору, которая будет руководить всеми делами. К сожалению, пока что не удалось найти подходящего человека для управления канцелярией. С объявлениями и посредническими бюро он дела иметь не желает.
— Надо написать Милоничу, — сказала мужу Харриэт.
Сын объяснил отцу, кто такой Милонич.
— Очень хорошо, — отвечал старик.
На основании сказанного легко представить себе, что в ближайшее время многое изменилось, а по истечении полутора лет изменилось и того больше. Завод «Клейтон и Пауэрс» в Вене уже стоял, более того, работал на полную мощность. Старик Клейтон не ошибся. В конторе хозяйничал господин Хвостик. Деловитый Милонич — разумеется, щедро вознагражденный за свои старания раздобыл еще нескольких полезных людей. Боб Клейтон сносно говорил по-немецки и брал уроки хорватского у того же неутомимого Милонича. Харриэт меж тем ровно через девять месяцев после их приезда в Слунь родила сына, которого они назвали Дональдом.
Когда подошло время расставаться с Англией — об этом расставании всерьез никто почему-то не думал, — оказалось, что это дело нешуточное, и в какой-то день оно стало подступать к сердцу, к сердцу Харриэт тоже. Ее тогдашнее положение все еще позволяло ей ездить верхом, итак, Роберт и она, Харриэт, на своем жеребце рыжей масти, много раз побывали там, где гряда холмов становилась шире, и конь ее скакал по тому же лугу, как и в первый день, когда она увидела Роберта Клейтона.
Погода стояла не слишком ясная, воздух был теплый, затянутый молочным туманом, так что колокольня на другой стороне реки казалась всего лишь тонкой черточкой.
Дональд Клейтон появился на свет в Вене 10 мая 1878 года, но, едва он достиг школьного возраста, его отвезли в Англию, где он и воспитывался. Довольно жестоко по отношению к Харриэт, но старику Клейтону эта жестокость далась без труда. Посещая начальную школу, мальчик жил у деда. Закончив ее, он поступил в public school (реальное училище). Однако высшее техническое заведение он закончил в Вене — немецкий он знал с детства, за это время изучил еще и другие языки и весной 1902 года, следовательно, двадцати четырех лет от роду получил диплом инженера-машиностроителя.
С этого дня Дональд работал на их венском заводе, хорошо ему знакомом по производственной практике во время каникул.
Теперь отец и сын Клейтоны все более и более походили друг на друга; чем старше они делались, тем сильнее напоминали две стороны одной монеты, таков уж был этот чекан. У Дональда на тридцатом году поседели виски, тогда как у отца, хотя ему было уже далеко за пятьдесят, волосы не изменили цвета. В Англии их звали «Clayton bros.», что означало «братья Клейтоны». Единственное резкое и явное различие между отцом и сыном мало бросалось в глаза. Дональд унаследовал от матери прямой и плоский затылок (впрочем, у нее под модной тогда прической он был почти незаметен). У Роберта затылок был очень выпуклый.