В.И. Ленин подчеркивал, что хотя пластинка и не может заменить живого оратора, но агитационные тексты можно размножить в тысячах экземпляров и послать в самые отдаленные районы страны. В этом их решающее преимущество. Владимир Ильич придавал огромное значение широкому внедрению в жизнь звукозаписи и радио.
Выдающийся партийный трибун, Владимир Ильич Ленин очень часто выступал перед трудящимися, разъясняя важнейшие вопросы политики. Только с марта 1918 по 1923 год, после переезда Советского правительства в Москву, он выступил с речами более 250 раз. Большинство их не было записано. Стенографисток тогда на собрания не вызывали, да и просто грамотных людей, способных записать быструю ленинскую речь, среди слушателей почти не было. Переносных звукозаписывающих аппаратов тоже не существовало. Запись на грампластинку можно было сделать только в специально оборудованной студии.
И вот по прямым указаниям В.И. Ленина была восстановлена Апрелевская граммофонная фабрика. Б.Ф. Малкин вспоминал: «Владимир Ильич проявлял очень большой интерес к ее работе и всячески помогал нам наладить это сложное, трудное дело, прося немедленно его известить, когда можно будет приступить к записи речей»[7]. Однако в стране не было сырья, необходимого для производства пластинок. До революции дефицитный шеллак ввозили из-за границы. Отсутствовали и квалифицированные специалисты, умеющие производить звукозапись.
Граммофоны и пластинки, сохранившиеся на складах и в магазинах, были национализированы и переданы Наркомпроду. Они использовались при обмене с деревней на муку и хлеб для голодающих городов. От В.И. Ленина не укрылся тот факт, что граммофон стал из города попадать в деревню. Именно это обстоятельство он и предложил использовать для развертывания там граммофонной агитации.
И вот когда Центропечать потребовала передачи ей всей оставшейся граммофонной продукции, возникла ведомственная тяжба с Наркомпродом, который не признавал ее права на это имущество. Спор решило вмешательство В.И. Ленина. По его указанию все запасы и оборудование были переданы Центропечати. При ней был создан отдел граммофонной пропаганды. О том, какое исключительное значение придавал Владимир Ильич этому новому и необычному делу, свидетельствует тот факт, что сам он вошел в редакционную коллегию отдела граммофонной пропаганды. Вместе с ним членами редколлегии стали М.И. Калинин и А.М. Коллонтай.
Экономическая блокада Советской России странами Запада не позволяла рассчитывать на получение сырья из-за границы. Было решено отправить на переработку оставшиеся на складах дореволюционные пластинки. Полученная крошка заменила в смеси недостающий шеллак. В стране не было бумаги и для этикеток на пластинки. Но и здесь нашелся выход: названия советских агитационных пластинок стали печатать на белой обратной стороне дореволюционных этикеток, не использованных прежними хозяевами и лежавших без употребления.
В.И. Ленин лично составил список партийных и государственных деятелей, чьи речи предлагал записать в первую очередь. В ленинском списке были М.И. Калинин, Ф.Э. Дзержинский, А.В. Луначарский, А.М. Горький, А.М. Коллонтай.
Владимир Ильич сам позвонил М.И. Калинину и просил его подготовить речи для крестьян. Ф.Э. Дзержинский от записи на пластинки отказался, мотивируя отказ загруженностью по работе и отсутствием ораторских способностей. Когда об этом сообщили Владимиру Ильичу, он полушутя сказал:
– А вы его вызовите сейчас же к телефону и предупредите, что я его арестую, если он не запишется.
– Я, товарищи, не оратор, – говорил Ф.Э. Дзержинский сотрудникам Центропечати, – но если мне угрожает арест, то безусловно заеду к вам. Прошу вас заверить в том Владимира Ильича…[8]
Однако до сих пор остается невыясненным, были ли записаны речи Ф.Э. Дзержинского. «Литературная газета» в 60-е годы публиковала обращение к читателям с просьбой начать поиски этих пластинок. Но записи пока не обнаружены.
Привлекая к делу граммофонной пропаганды А.М. Горького, Владимир Ильич составил для него примерную тематику выступлений: о науке и революции, о специалистах, об интеллигенции, против антисемитизма. Однако Алексей Максимович уклонился от записи, и ни одной речи его тогда записано не было.
Первые ленинские граммофонные диски