Немного поёрзав, всё же кое-как уселась в удобном мне положении и нужном ректору ракурсе. Вот только, я постоянно заваливалась назад, тем самым принимая положение лёжа.
– Даже посидеть смирно минуту не можете? – Резко подняв, довольно жёстко обхватил талию одной рукой, выровнив спину. – Будьте так добры, не заваливайтесь на мою руку.
Сейчас кое-кто был явно не в настроении, поэтому постаралась не ухудшать сложившуюся ситуацию и сидеть тихо, слушая непонятный шёпот. Холод прилажённой руки к глазам успокаивал, а шёпот уносил за собой в какой–то транс, заставляя всё позабыть и уйти с ним. Мне было так хорошо, так легко на душе, а в животе, будто бабочки порхали. Из чудесного сна меня выдернул едкий, приторно–сладкий запах чего–то, поднесённого мне под нос.
– Пейте. – Приказным тоном
– Фу! Что это вообще такое?
– Понятно.
Перенеся руку с талии на затылок, мне немного запрокинули голову назад и, открыв рот, влили какую–то очень склизкую жидкость, после чего, рот жёстко закрытии рукой. А я ведь только хотела выплюнуть! В итоге, пришлось глотать, так как нахождение её во рту по ощущениям было ещё хуже, чем, когда я её проглотила.
– Что ж, раз с этим мы тоже разобрались, то вам пора баиньки. – Подняв мою тушку на руки, её выбросили в портал (всё же очертания хоть какие–то, да я вижу), который, как, оказалось, вёл в мою комнату. Плюхнувшись прямиком на кровать, я уже было хотела завопить «Хам!», но портал закрылся быстрее моей речи и успел напомнить мне явиться завтра на подработку.
В ярости от такого отношения, поколотила кулаками по кровати, что было мочи, и улеглась спать. Знаете, порой я ловлю себя на мысли о том, что, за время пребывания здесь я изменилась. Раньше была более сдержанной, холодной, отстранённой, когда, сейчас же, я наоборот более импульсивна и не сдержанна. Интересно, с чем это связано?
***
Закатное ярко–красное солнце постепенно теряло свои краски, как будто время ускорило свой бег, а тени деревьев всё ближе и ближе подползали к водной глади со всех сторон, так и норовя, окрасить кристально чистую воду с небольшим зеленоватым оттенком своими чернилами. Чем больше я стояла возле воды, тем выше мне казались кроны деревьев, чернее тени, что больше напоминали медленно распространяющийся мрак с бездны и тем сильнее мерцал тот таинственный зеленоватый водный оттенок, будто бы подзывая к себе. Мне казалось, что озеро мне хочет что–то сказать. Странно… в нём отражалась круглая серебристая луна, у которой лился свет по краям, создаваемого ею круга, точно растёкшаяся лужица цвета серебра, хотя небо всё ещё было залито огненной краской, переливающейся то красным, то оранжевым, то жёлтым цветами засыпающего солнца.
Постепенно подползающие к ногам тени, вызывали у меня дикое желание быть от их мрака, как можно дальше, я ощущала опасность, каждой клеточкой своего тела, чувствуя то жар, то холод и неосознанно отступала к воде, ища в её тёплом, нежном мерцании защиту от врага, которого, почему–то, безумно боялась. Сама того не заметив, я оказалась по колени в озере, ощущая стопами приятные нагретые гладкие камни. Промокшая ткань платья неприятно касалась голых ног, на которые я наотрез отказалась надевать лёгкие чулки, как подобает леди из высшего общества, а туфли потерялись где–то позади на пару с ажурной шляпкой. Тёплая, согретая солнцем вода, отдавала своё тепло моему замёрзшему телу, приятно лаская его при малейшем моём движении. Всё вокруг постепенно окрашивалось мерцаньем светлячков, а над водой тоненьким слоем, осели тускло святящиеся пылинки, непонятно откуда взявшиеся. Всюду слышались чьи–то шепчущиеся голоса на незнакомом мне языке и позади, кто–то произнёс моё имя, которое эхом раздалось по всей поляне, что уже давно утонуло в чернилах теней, а светящееся малахитом (цвет) озеро, освещало свои берега. Повернувшись всем телом к центру, где всё так же горела луна на поверхности водной глади, а на мир незаметно опустилась ночь, я, словно чем–то опоённая, медленно двинулась в центр. Меня туда тянуло неведомой мне ранее силой, всей душой и сердцем, я желала до туда доплыть, будто бы там находилось что–то очень важное, что–то, от чего зависела моя жизнь. Всё сильнее гребя руками, я изо всех сил пыталась как можно быстрее доплыть, чувствуя, что время на исходе, что вот–вот и всё закончится и что это единственный и последний мой шанс доплыть, всё быстрее, быстрее, быстрее, преневозмогая боль и усталость. В голове крутилась лишь одна цель и лишь её мне нужно сейчас достичь, не смотря не на что. И вот я уже почти, почти на месте, касаюсь краёв разлитого серебра, и моментально всё осыпается, точно битое стекло, опадая мелкими осколками вниз, и я с невероятной скоростью лечу в бездну. Голос срывается на крик, что закладывает уши, скорость всё растёт и как по экспоненте, возрастает мой страх, на тело давит что–то невероятно тяжёлое, как будто меня придавило булыжником, но вот, в голове слышится шёпот, что громким эхом раздаётся внутри меня. Шипящим, скрипучим голосом старухи с угрозой и надменной насмешкой произносятся слова: