- Тише, иначе тебя все услышат.
Спустив с него джинсы, я поставил его раком так, что он опирался об бачок туалета. Я начал входить в него и оказался немного удивленным: обычно Сора не привык молчать, но сейчас… Он попытался закусить кулак, но я убрал его руки за спину. Стыдно тебе в общественном месте заниматься сексом? Он сильно напрягался, из-за чего ему было больно. Я кончил, а он, тяжело дыша, обиженно смотрел на меня.
- Выйдем сейчас или подождем, когда очередь уйдет?
- Подождем.
Я открыл дверцу и вышел, не знаю: смотрели на нас или нет, но вот для Соры точно смотрели, даже если это и не так. Когда мы отошли от цирка, Сора хотел меня ударить, за что сразу же получил в поддых, а потом я еще раз ударил его в живот и оттолкнул в сугроб. Он лежал на снегу и плакал.
- Пойдем.
- Куда? – вытерев слезы, спросил он.
- На каток.
Он легко отходил от обид, но если бы он постоянно обижался на меня, то сошел бы с ума. Должен сказать, что ходить по городу с Сорой оказалось не лучшей идей. Он неугомонный! Соскучился по городу, прилипал к каждой витрине магазина, а мне не хватало поводка для него. А от магазина сладостей мне пришлось уже силой его утаскивать: я перевалил его через плечо и пронес так пару кварталов, и мой мальчик не кричал, а только немного дрыгался… прохожие все правильно поняли и не вмешивались.
Я посмеялся над ним, когда он уселся на снег с мордашкой, на которой было написано явное недовольство. Но как только решил пойти дальше, не обращая внимания на его выкрутасы, он сразу поднялся и догнал меня. Ну ладно, что я… мы на катке. Мы переодели коньки, и вышли на лед.
Оказалось, Сора не умел кататься, но счастье так и сияло в его глазах. Думаю, этот день он запомнит надолго - лично я с ним навозился уже. Я брал его за руки и катал по льду. Мне хотелось, чтобы он был счастлив рядом со мной. Это желание было немного странным, но я привык удовлетворять свои даже самые маленькие прихоти.
Сора, как я говорил, кататься не умел, а потому падал часто, и когда он решил опереться об меня и в итоге утянул за собой на лед, я был зол: упасть на коленную чашечку всем своим и чужим телом – себе я такого не желал. Не люблю боль, особенно такую, поэтому решил отомстить за себя, а Сора это нутром почувствовал. Я позволил ему еще полчасика беззаботно повеселиться, а потом мы ушли. Я не торопился никуда - это не зачем. Мы просто гуляли по городу, и Сора решился все же спросить у меня давно интересовавший его вопрос:
- Хозяин, - прошептал он, - зачем Вы все это устроили? Я и мечтать не мог о прогулке по городу. Зачем?
- Просто у тебя сегодня день рождения, Сора.
- У меня вообще-то осенью день рождения.
- Мне это не интересно, - я остановился у моста и посмотрел на замерзшую реку, - Тэкуми умер год назад и родился Сора, не так ли? Или ты хочешь, чтобы я называл тебя Тэкуми, а еще лучше, чтобы я снял ошейник?
Он не понимал, говорю я серьезно или сейчас прозвучит привычный мой смех и окажется, что я только баловался, заводя его в тупиковую ситуацию.
- Вы мой хозяин, так было, так есть и так будет. Я посмотрел на подростков проходивших мимо нас, я бы сказал Вам, что хочу жить как они, без боли и страданий, но счастья без боли не бывает, да? Хотя все равно не пойму, как Вы можете постоянно говорить, что боль это хорошо и приятно, когда Вас шарахает от любого ее проявления на Вас? – но это неважно. Полюбив Вас не осознанно, я сам надел на себя ошейник, а, полюбив Вас осмысленно, я дал Вам в руки поводок. Я счастлив, но, все же, я родился осенью.
- А мне это не интересно, твой день рождения сегодня.
- Слово хозяина – закон, - он мило улыбнулся.
- Пойдем, нас водитель ждет на другой улице. Я устал и хочу спать.
Обняв его за талию, я крепко прижал к себе. В голове уже крутились картины того, как я буду его наказывать, когда мы наконец-таки доедем. В машине Сора смотрел на меня с благодарностью.
- Жалко, что вы нечасто позволяете мне веселиться, как полагается каждому ребенку. Держать Вас за руку… - он взял мою руку и поцеловал ее, а потом начал лизать указательный палец, будто занимался с ним оральной любовью.
- Вот бы ты так искусно игрался не только с моим пальцем.
Я вытер руку от его слюней и лег на него сверху.
- Кто ты?
- Сора, Ваш раб, Хозяин.
- Хорошо. Что ты должен делать?
- Подчиняться своему хозяину и исполнять все его желания, господин.
- Хорошо, - я поцеловал его, мы целовались до самого дома.
Сора был уже возбужден, оказалось, что он очень сексуально активный мальчик. Полюбив секс, он начал его хотеть не меньше, чем я.
Однажды Сора мне признался, что ему очень нравится, когда я ношу его на руках, и он как-то странно это объяснил: «я Ваше сердце слышу» - понимай, как хочешь.
Вот и сейчас я нёс его на руках. Сора всегда очень ярко показывает свою любовь, и раньше я думал, что он не знает, что такое любовь, считал его глупым мальчишкой, который не может отличить страх перед человеком от влюбленности. Сейчас в его глазах нет страха, он знает, что я могу сделать, но он мне доверяет.
За год многое произошло: как-то раз я вывихнул ему руки, сломав одну, после чего он сторонился меня недели две, боялся и пытался по возможности игнорировать меня, что очень сложно, учитывая, в чьих руках чья жизнь. Раны заживают, а жить в постоянной обиде невозможно; в ненависти можно. Но Сора не настолько сильный - ему проще полюбить своего мучителя, а потом заставить садиста испытывать это омерзительное чувство, из-за которого хочется летать с двадцатого этажа.
Мы зашли в дом. Поставив его на пол, я начал его раздевать; он попытался проявить активность, но быстро получил по рукам. Раздев его до джинс, я снял с себя верхнюю одежду. Долго не думая, потащил его за ошейник в нашу комнату. Я не хотел секса, я хотел повеселиться по-своему.
Приковав его к стенке, я взял обычную металлическую палку, в которой, правда, ничего особенного. Сора не понимал, что я задумал, хотя всё было на удивление просто: я, думая, что перепробовал с ним почти все возможное, забыл о самой обыкновенной физической боли, но спасибо Соре, который напомнил мне о таком упущении. Два несильных удара по грудной клетке, должны были настроить его на тупую боль. Позже я все же опустил цепь, чтобы его колени оказались полусогнуты. Замахнувшись, я попал прямо по коленным чашечкам, а из уст Соры послышался крик.
- Черт, черт, черт! А, черт… а… больно же как, т-т-тс, черт, - материться при мне он не решился, а боль все гуляла, будоража его тело.
Я ударил его еще раз, но на этот раз по голени, и от боли мальчишка задрал голову вверх. Он не спрашивал за что и почему, он просто ждал, пока я решу, что с него достаточно.
- Эх, чем-то электрошок даже лучше, - сказал он после второго удара прямо по нервам, правда я бил уже слабее, если выбью ему коленные чашечки, то от брата достанется.
К такой боли привыкаешь быстро, нужно ее чередовать с другой. Бил я его не долго, но ему хватило для встряски. Когда я его отцепил он просто сидел на полу и гладил колени.
- Хозяин, пойдемте кушать.
Как все просто, с ним просто: терпит то, что может терпеть, и не терпит в том случае, когда я захожу за край. Я закрываю глаза и вспоминаю, как медленно выкручиваю ему руку, как другую резко дергаю вниз и на себя до хруста переломанной кости, заживала долго, да и до сих пор ему больно что-либо делать левой рукой, а вывих быстро зажил, но суть в том, что я испытал настоящий кайф. Это нельзя передать словами – просто экстаз, даже лучше оргазма. Я решил проверить, как у него зажило, и слегка ударил палкой по левой кисти в месте перелома, он среагировал очень ярко и убрал руку за спину.
- Как я буду готовить без одной руки?
Я только зевнул и жестом отправил его на кухню. Сора быстро сварганил что-то на двоих и позвал меня: